«В память о невинных жертвах…»? Блайбург — спорное «место памяти» Хорватии

Статья посвящена блайбургскому мифу в политике памяти современной Хорватии. В середине мая 1945 г. британская военная администрация передала югославским партизанам контингенты, пытавшиеся перебраться на Запад, чтобы избежать вероятной расправы над ними со стороны победителей-коммунистов. Среди возвращенных были представители разных национальностей Югославии, но преобладали хорватские усташи и словенские домобраны. Вскоре после войны усилиями хорватской эмиграции все жертвы состоявшихся в 1945 г. расправ и погибшие от голода и болезней во время этапирования были хорватизированы. А после распада СФРЮ в условиях войны 1991–1995 гг. блайбургский миф стал обретать официальный статус. Возвращение усташей как героев публичной сцены при Ф. Туджмане произошло благодаря концепции «национального примирения», которая, однако, осуществлялась не через осознание вины и принятие ответственности за совершенные преступления, а путем их полного или частичного оправдания.

В первой части статьи проанализирована исследовательская литература, посвященная блайбургскому мифу, этапам его становления и функциональной значимости. Во второй части рассмотрены общественные дебаты вокруг сараевской мессы по убитым и других памятных мероприятий в юбилейном мае 2020 г. Они сопоставлены с высказавшимися в литературе оценками блайбургского нарративно-ритуального комплекса.

75-летний юбилей Блайбурга, проведенный в атмосфере усталости от ограничительных мероприятий в связи с пандемией коронавируса и в преддверии хорватских парламентских выборов, продемонстрировал глубокий общественный раскол, сохранение конфликтного потенциала истории и политизированный характер обсуждения трагедии. Сопоставление выводов аналитиков блайбургского мифа с публикациями в массовой печати указывает на очевидность его функциональной модели для значительного сегмента хорватского общества. И хотя спрос на обновление мемориального репертуара, казалось, возрос, его все еще недостаточно для перехода к новой политике памяти.