Казахи, узбеки, таджики, киргизы, туркмены в XIX в. оказались подданными Российской империи, в начале XX в. они стали гражданами Советского Союза и одновременно гражданами союзных республик, протогосударственных образований, в значительной степени предопределивших то, что в 1991 г. образовались новые независимые государства: республики Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Киргизстан и Туркменистан. Сейчас во всех этих государствах идёт развитие государственных идеологий, основы их уже созданы и представлены, прежде всего, в выступлениях, статьях, книгах президентов этих стран. Государственные идеологии, по мнению правящих элит постсоветских государств, должны включать в себя и такой важный компонент как национальная история. В старых членах Европейского союза сейчас в историографическую моду вошло разрушение «национального романа». Так обозначили давно сложившееся историческое повествование о пути становления и развития нации и государства в таких странах как Франция, Германия, Италия... Необходимость формирования общеевропейского, точнее общеесовского сознания, а с другой стороны - стремительное укрепление нового регионализма стимулировали отказ от привычного движения «от Хлодвига до наших дней» (если взять в качестве примера и модели французскую историографию). В странах Центральной Азии (в XIX и XX вв. вплоть до 1990-х гг. этот регион называли Средней Азией, поэтому, говоря о прошлом, наверное, правильнее использовать термин того времени) конституируют именно то, что в западно-европейской историографии стали называть «национальным романом». Центральноазиатские национальные варианты служат концептуальной основой при написании школьных и вузовских учебников. Внедрение идеологических конструктов через систему образования осуществляется повсеместно. Важно, однако, чтобы при этом научная составляющая не уничтожалась идеологической индоктринацией. Создание нации и сохранение её идентичности - процессы тактично, а нередко и достаточно топорно поддерживаемые, стимулируемые и контролируемые государством. Не вызывает сомнения неизбежность и практическая необходимость конструирования «национальных романов» в новых государствах. Но хочется обратить внимание на некоторые методологические и одновременно ментальные ловушки, которые существуют на поле изучения историй народов Средней Азии в период их пребывания в составе Российской империи.

Обнаружение истоков и «другого» - это не единичный акт для большинства мыслителей Хорасана, а скорее одна из ступеней понимания мира. Открытия из одной сферы жизни или науки циркулируют (или иначе - развиваются) через вкрапления из другой. На такой «цикл» влияли традиции постоянной мобильности государственных границ, оформляя тем самым гибкость культуры всего региона Центральной Азии, сохраняя одновременно многоцветие интеллектуальной солидарности. Однако такая интерпретация в процессе проектирования «новых историй» независимых национальных государств остаётся невостребованной. Найти выход из лабиринта, создаваемого риторикой о нациях и логикой колониальности (по Кихано), вполне реально. Первым шагом к достижению этой цели могло бы стать признание колониальности наших знаний. Для инициирования процесса деколониальности автор предлагает задействовать дахлез - философскую концепцию, которая выстраивает баланс между ценностями плюрально-циклической культуры центральноазиатского региона и влиянием внешних культур.

В статье рассматриваются особенности эволюции на киноэкране так называемого «бремени белого человека», или «цивилизаторской миссии» англичан в колониях Британской империи. Предметом исследования явились художественные ленты Великобритании 1930-1980-х гг. С помощью авторской методики анализа идейного содержания лент и контекста их сюжетов выяснилось, что представления о «бремени белых» менялись не только под воздействием текущей общественно-политической обстановки в метрополии и в мире, но и в значительной степени трансформировались под влиянием высокохудожественных произведений английских режиссёров, каждый из которых стремился привнести в сюжет о «цивилизаторской миссии» собственный взгляд и видение подобной особенности существования Британской империи. Первые художественные киноленты, посвящённые колониальной тематике, неслучайно пришлись на период идейного кризиса империи в 1930-е гг., они несли в себе мощный посыл мировой киноаудитории, суть которого заключалась в том, что Британия несёт колониям только «добро и справедливость», что без неё имперские провинции навечно останутся прозябать в «темноте и невежестве». Эти фильмы несколько примирили английскую общественность с мыслью о необходимости сохранения империи. После распада колониальной системы появляются киноленты, критикующие культурную экспансию европейцев в государствах Азии и Африки. Акцент в этих фильмах делался на высокомерии и жестокости британцев по отношению к автохтонным народам. Своего апогея киноэволюция «бремени белых» достигла в 1980-хгг., когда в самой Великобритании стало формироваться мультикультурное общество. Киноленты этого десятилетия были посвящены полному развенчанию «цивилизаторской миссии» и признанию империей ошибок во взаимоотношениях с населением колоний.

Статья посвящена демократизации как неоколониальной практике. Автор доказывает, что распространение демократии во многом схоже с колониализмом и цивилизаторской миссией какуниверсальными и даже мессианскими явлениями. Он считает, что эти явления, несмотря на схожесть своего происхождения, имеют разную «гендерную окраску»: колониализм имеет черты маскулинности, а цивилизаторская миссия - фемининости. Автором рассмотрена история трансформации понятий «колониализм» и «цивилизаторская миссия». Проведены параллели между обоими явлениями, проанализировано, каким образом в разные эпохи интеллектуальный и общественный дискурс влиял на становление обоих феноменов. Проанализированы примеры национальных цивилизаторских проектов, их интеллектуальный потенциал и влияние на современную мировую политику. Отголоски колониализма и цивилизаторской миссии видны в доктринах США и ЕС по продвижению демократии. Рассмотрев эволюцию практик демократизации, автор находит различия в стратегической культуре Соединённых Штатов и Европейского союза: если у американского истеблишмента обнаруживается склонность к маскулинным практикам распространения демократии («демократическое расширение», проект «Большого Ближнего Востока» и т.д.), то европейское руководство отдаёт предпочтение фемининным практикам. С точки зрения постколониального феминизма, эти два подхода не приносят обоим акторам значимых дивидендов, поскольку предлагают неэффективные стратегии управления местным населением, не учитывающие, а зачастую отрицающие особенности культурной среды распространения демократии, уделяющие больше внимания скорее институциональным характеристикам (недостаток гражданских прав и свобод, отсутствие прозрачности работы органов государственной власти и т.д.). Автор отмечает, что современные стратегии распространения демократии создают эффект «двойной дискриминации», когда и местные народы, и местные женщины (навязывание образа «свободной и независимой западной женщины») ощущают себя «колонизованными».

Гоандиозное восстание под предводительством Емельяна Пугачёва охватило огромное пространство от среднего течения Волги до Урала и казахских степей. К взбунтовавшимся в 1773 г. уральским казакам примкнули десятки тысяч людей самых разных занятий и национальностей. С самого начала восстание носило антимонархический, антидворянский характер, хотя его предводитель и выдавал себя за воскресшего императора Петра III. В течение двух лет с 1773 по 1774 г. восставшие держали в страхе всю Российскую империю, став реальной угрозой власти Екатерины II. Пугачёвскому бунту посвящены многочисленные труды российских историков, произведения писателей, статьи, исследования журналистов и краеведов. Но, пожалуй, наибольшей известностью пользуется «История Пугачёва», написанная классиком русской литературы А.С. Пушкиным. Его работа стала одним из первых, если не первым, серьёзным историческим исследованием, посвящённым восстанию Пугачёва. В исторической науке XIX в., в особенности его первой половины, о восстании написано не так много. Дело в том, что историки не решались писать о Пугачёве и событиях, происходивших в 1773-1775 гг., поскольку Екатерина II запретила даже упоминать о восстании. В указе Сената предписывалось даже переименовать места, по которым прошла пугачёвщина, например, реку Яик и Яицкий городок «для предания всего случившегося вечному забвению». Знаменитый историк С.М. Соловьёв не успел написать о Пугачёве. Смерть прервала его работу над 29 томом, который он планировал завершить казнью предводителя восстания. Не так много страниц посвятил ему и другой выдающийся отечественный историк В.О. Ключевский. Автор данной статьи проехал по местам Оренбургской области России и Уральского Казахстана, которые когда-то были охвачены восстанием и которые затем, спустя примерно 60 лет посетил А.С. Пушкин. Автор, беседуя с местными жителями, посещая древние поселки и станицы, стремился выяснить, что же сохранилось ныне с тех далёких времен, можно ли сегодня увидеть свидетельство восстания и знаменитой поездки А.С. Пушкина.

Прошедший в Великобритании референдум о выходе страны из Европейского союза и его итоги актуализируют обращение к материалу, связанному с поисками страной своего места в европейском интеграционном движении до вступления в Европейское экономическое сообщество в 1973 г. В статье дан анализ малоизвестного в отечественной историографии «великого проекта» Г. Макмиллана, выдвинутого по следам провала Суэцкой операции 1956 г. План с таким ярким и привлекающим внимание названием предполагал создание широкой интеграционной группировки в Европе с Соединённым Королевством в качестве лидера в противовес готовящимся к созданию проектам Европейского экономического сообщества и Европейского сообщества по атомной энергии. Проект был призван восстановить престиж Консервативной партии, укрепить пошатнувшиеся позиции Британии внутри НАТО и европейских делах после унизительного поражения в тройственной интервенции против Египта. В то же время появление плана отражало стремление премьер-министра Г. Макмиллана ослабить борьбу сторонников и противников полноценного участия страны в европейской интеграции в политическом истэблишменте и перехватить лидерство в интеграционном движении у Франции. Анализ содержания проекта и попыток его реализации в рамках зоны свободной торговли (ЗСТ) раскрывают суть «особой позиции» Великобритании в отношении наднационального формата интеграции и её видение альтернативных путей европейской интеграции. Современное Соединённое Королевство, оказавшееся в новых реалиях после прошедшего референдума о членстве страны в Европейском союзе, вновь возвращается к исходной точке на пути наднациональной интеграции и поиску своего места в Европе. В этих условиях идеи, высказанные британскими политиками более полувека назад, могут вновь оказаться востребованными и актуальными.

В статье обсуждаются проблемы и противоречия, связанные с попыткой лейбористской партии под руководством Т. Блэра начать «новую эру» в международных отношениях, заложив в основу внешней политики этические принципы. Обладая огромным кредитом доверия британской общественности, новые лейбористы предприняли ряд действий, знаменовавших формальный разрыв с практикой предыдущих правительств. Во внешней политике акцент был смещён с торговых интересов в сторону прав человека, последовали нововведения в сфере международной помощи и развития бедных стран, был объявлен приоритет так называемых «расширенных» национальных интересов. Однако эти решения привели к неоднозначным результатам. В статье доказывается, что «новая» внешняя политика лейбористов оказалась данью, с одной стороны, исторической традиции и преемственности, а с другой - веяниям времени, ведь с похожими заявлениями выступали лидеры других западных стран. По сути, «новая» внешняя политика способствовала усилению морального авторитета правительства в глазах общества. Приведены примеры, свидетельствующие о том, что неоднозначность и противоречивость некоторых решений были осознанным выбором политиков, и на деле, вопреки заявленным этическим принципам, служили защитой интересов определённых бизнес-структур. Сделано предположение о том, что расхождение слов с делами изначально присутствовало в международной доктрине Новых лейбористов, и что в реальности «этичная» политика лейбористов представляет собой один из инструментов Realpolitik. В своём анализе автор подробно останавливается на таких аспектах внешней политики лейбористских правительств, как помощь бедным странам, списание долгов, торговля оружием, и не касается так называемых «справедливых войн» Блэра, широко обсуждающихся в исторической литературе и прессе.

В статье проанализированы последствия атомной бомбардировки японских городов, осуществлённой Соединёнными Штатами Америки 6 и 9 августа 1945 г. Рассматриваются военный, политический и психологический аспекты, на основании которых высшим руководством США было принято решение о применении атомного оружия. Проведены логические параллели и выдвинуты альтернативные варианты как применения, так и неприменения атомного оружия в геополитической обстановке, сложившейся на завершающем этапе Второй мировой войны. Предложена новая трактовка понятия биполярности в международных отношениях с учётом «атомного фактора». Факт использования мощнейшего оружия, впервые испытанного после капитуляции Германии, но незадолго до капитуляции Японии, диалектически вписывается в предложенную ещё К. Клаузевицем концепцию политической природы силового решения острых международных проблем. Используя ряд методологических приёмов исторической и политической науки, автор подвергает применение данной концепции в августе 1945 г. критике и предлагает альтернативные сценарии, рассматривая их в исторической ретроспективе. Признавая умеренную необходимость демонстрации Соединёнными Штатами новейшего оружия в геополитических целях, автор выявляет наиболее оптимальные с военно-политической точки зрения цели для подобной демонстрации. Бомбардировка мирных городов, повлекшая за собой неоправданно высокие жертвы среди гражданского населения, рассматривается автором как военное преступление.

Автор анализирует эволюцию прав человека и основных свобод во внутриполитической жизни отдельных государств и в международных отношениях за последние два столетия. В статье прослеживается роль борьбы за политические права человека и гражданские свободы в демонтаже феодально-абсолютистских порядков, а также рассматриваются вызовы радикальных крайне левых (коммунистических) и крайне правых (национал-социалистских) угроз либеральным политическим правам и гражданским свободам в межвоенный период. В ней отмечается постоянное пополнение перечня прав человека и основных свобод в послевоенный период, в том числе и усилиями ООН и других международных организаций, и их закрепление в международных документах. Автор подчёркивает важную роль Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в превращении проблематики прав человека и основных свобод в важнейший элемент публичной дипломатии современных государств. Он прослеживает процесс растущего использования либеральных политических прав и гражданских свобод человека, являющихся эффективным инструментом внутриполитических демократических преобразований, в дипломатической практике стран Европы и Северной Америки для обеспечения их приоритетных экономических и политических интересов на мировой арене. В этой связи автор затрагивает вопрос о попытках западных стран легализовать «гуманитарные» интервенции в обход Совета Безопасности ООН. В статье подчёркивается необходимость пополнения понимания универсальных прав и свобод человека ценностями, выработанными как международным сообществом в ходе реализации Целей развития тысячелетия ООН, так и различными странами и народами мира и составляющими современный международный цивилизационный багаж.

В статье раскрываются различные аспекты деятельности правительства В. Орбана по укреплению экономического суверенитета Венгрии. Преодоление мирового экономического кризиса потребовало от венгерского руководства взвешенных и продуманных решений. Пакет мер по активизации экономики включал в себя реформу правового обеспечения экономической политики государства, внедрение умеренно протекционистских мер и диверсификацию внешнеэкономической деятельности. Правительство Орбана успешно провело конституционную реформу, которая не только позволила консолидировать ряд важных полномочий для ведения экономической политики, но и обеспечила гармонизацию действий всех ветвей власти. Кроме того, перенос в сферу конституционного регулирования вопросов макроэкономической политики и политики внешних заимствований обусловил стабилизацию валютно-финансовой сферы. Для сохранения позитивной динамики роста экономики правительство пошло на расширение государственного сектора в чувствительных секторах экономики, повысило налоги для крупного бизнеса и снизило кредитную нагрузку на население. Эти меры позволили стимулировать внутренние источники роста экономики, повысить ёмкость внутреннего рынка. С целью снижения зависимости Венгрии от общеевропейской экономической конъюнктуры В. Орбан провозгласил политику «открытия на восток», которая заключается в налаживании торговых связей с КНР и Россией. Как экономическая обоснованность, так и политическая целесообразность данной правительственной программы оспаривались наднациональными органами ЕС, так что венгерскому руководству пришлось отстаивать свою точку зрения, иногда в предельно жёсткой форме. Рост самостоятельности и прагматизма европейских государств имеет большое значение для будущего Европы.

В сентябре 2016 г. бывшему премьер-министру Италии Сильвио Берлускони исполняется 80 лет. В статье предпринята попытка рассмотреть феномен знаменитого политика и созданной им партии «Вперёд, Италия» в контексте особенностей политики и СМИ Италии. Предметом анализа является объяснение «секретов» политического и электорального успеха партии и ее харизматичного лидера, неизменно привлекающего внимание как практикующих политиков, так и специалистов по политологии. Новаторство Берлускони с точки зрения используемых политических технологий состоит в системе манипулирования общественными настроениями с помощью телевидения. Благодаря прекрасно спланированной предвыборной кампании в системе политических наук появилось специальное понятие, описывающее подобный феномен, - телекратия. На фоне того, как средства массовой информации становились самостоятельной общественной силой и серьёзным орудием власти, феномен скандально известного Берлускони наглядно иллюстрирует персонификацию политики и снижение роли традиционных институтов в политической жизни Италии. Берлускони начал политическую карьеру в 57 лет и пришёл с идеей полного изменения политической системы Италии. Несмотря на то, что в конечном итоге достичь радикальных изменений в жизни страны ему не удалось, Берлускони смог профессионализировать политическую коммуникацию и на практике применить в политике навыки и подходы из сферы бизнеса. Всё это привлекает интерес к самой личности Берлускони, к приёмам его политической коммуникации, а также к новой роли средств массовой информации. Несмотря на то, что фигура знаменитого итальянца вызывает множество вопросов и указывает на целый ряд противоречий с подлинной демократической жизнью, факт политического и коммуникативного гения Берлускони не ставится под сомнение. Так, феномен Берлускони и всецело ориентированной на своего лидера партии «Вперед, Италия» - беспрецедентное явление в политическое жизни Италии, которое нуждается в тщательном изучении.

В наши дни наиболее опасным противником для Государства Израиль является радикальное движение ХАМАС, которое контролирует сектор Газа. Противостояние между израильтянами и этой организацией имеет место на территориях сектора Газа и Западного берега реки Иордан. В последние годы наибольшее внимание мирового сообщества было приковано к событиям в секторе Газа. Указанное внимание обусловлено динамикой противостояния и размахом происходивших событий. В период после установления власти ХАМАС в палестинском анклаве Израиль провёл ряд крупномасштабных военных операций. Это операции <«Литой свинец», «Облачный столп» и «Нерушимая скала». Однако для лучшего понимания динамики конфликта между израильтянами и палестинцами следует уделять равное внимание противоборству, как в секторе Газа, так и на Западном берегу Иордана. В рамках данной статьи авторами рассматриваются события июня 2014 г., явившиеся частью перманентного противостояния. В июне 2014 г. после похищения радикалами трёх подростков Израилем была проведена масштабная операция «Возвращайтесь, братья», непосредственно предшествовавшая крупномасштабной операции «Нерушимая скала». Действия израильтян были направлены на ослабление инфраструктуры организации ХАМАС. В ходе операции на Западном берегу Иордана Израилем были задействованы значительные силы и средства. Израильтяне нанесли движению ХАМАС болезненный удар. Итоги операции «Возвращайтесь, братья» позволили сделать предположение, что радикалы Западного берега реки Иордан наряду с развитой подземной инфраструктурой могут обрести развитую инфраструктуру по производству ракет. Имевшие место летом 2014 г. события в зоне палестино-израильского конфликта наглядно показали, что эскалация на одной части палестинской территории может привести к дальнейшему его усилению на другой её части.

Отношения между Берлином и Тель-Авивом носят уникальный характер. Они занимают особое место в системе внешних связей Германии, что связано с «исторической ответственностью» немцев за Холокост - геноцид 6 млн евреев во времена национал-социализма. Немцы определённо извлекли урок из своего прошлого. В течение 70 лет они продолжали демонстрировать не только евреям, но и всему миру свои добрые намерения, а также делали всё возможное для того, чтобы искупить вину за страдания этого народа. Сегодня среди немцев наблюдается усталость от темы Холокоста. Желание оставить тему в прошлом и развивать с Израилем отношения, не основанные на необходимости идти на уступки из-за страха быть осуждёнными за трагическую главу в истории. Того же нельзя сказать о евреях, которые не забывают напоминать Берлину о его «особой исторической ответственности». Можно предположить, что и в краткосрочной, и в среднесрочной перспективе Холокост будет определять развитие отношений между Берлином и Тель-Авивом.

Авторы изучают социологический базис грузинской внешней политики на основании данных долгосрочных исследований американских и грузинских НКО, критическиподходя кпредставленным имицифрам.Несмотрянаагрессивныйхарактер риторики грузинских политиков в отношении России и явного общественного консенсуса в отношении евроатлантической интеграции, исследование демонстрирует, что Грузия отнюдь не является потерянным для России государством. Результаты социологических опросов показывают, что до третижителей Грузии готовы считать Россию основным партнером своей страны, и в опредёленной степени этот показатель зависит от политики грузинских властей. К тому же привлекательность евразийской интеграции в Грузии совсем не равняется нулю, а имеет сторонников среди примерно пятой части населения. По мнению авторов, помощь в решении внутриэкономических проблем может оказаться для Грузии гораздо более важной, нежели экспорт в Грузию западных идеологических концептов вроде «маяка демократии» или «по-настоящему европейской страны». Несмотря на то, что Россия по результатам большинства опросов занимает первое место в списке угроз Грузии, опережая даже запрещённое «Исламское государство», около трети населения считает, что российская угроза преувеличена. Если в эту группу включить тех, кто не видит в России угрозу своей стране, эти граждане Грузии почти уравниваются в количестве со стабильной половиной населения, согласной с утверждением «Россия несёт Грузии угрозу». Даже при сохранении российского признания Абхазии и Южной Осетии и ориентации грузинской внешней политики на запад, человеческие, культурные и экономические связи между Грузией и Россией не разорвутся. Однако игнорирование имеющегося потенциала развития двусторонних отношений может значительно ослабить связи между Россией и Грузией, подорвав фундаментальную основу для их улучшения.

После распада Советского Союза Украина попала практически в непреодолимую зависимость от импортных нефтегазовых ресурсов, но при этом унаследовала статус ключевого транзитного государства, контролирующего основные потоки углеводородов из России в Европу. Эти два обстоятельства создали почву для глубокого, во многом политизированного и зачастую непримиримого соперничества в треугольнике Украина-Россия-Запад. В постсоветские годы украинские власти, независимо от их политической принадлежности, пытались диверсифицировать российские поставки углеводородов как за счёт снабжения из третьих стран, так и наращивания собственной добычи. При этом Киев, критически воспринимая любые проекты РФ по строительству нефтегазовых магистралей в обход Украины (например, «Северный поток-1,2», «Южный поток», др.), всячески затягивал решение вопроса о передаче газотранспортной системы страны под международное управление с участием «Газпрома». Кроме этого, Киев стал активно приглашать западные энергетические компании на украинский рынок, надеясь, что им удастся наладить добычу существенных объёмов нефти и газа в стране. Такая линия поведения украинского руководства в немалой степени противоречила интересам РФ, однако она была единодушно поддержана Вашингтоном и Брюсселем как в 1990-е, так и последующие годы. Украинские власти, дистанцировавшись от многостороннего энергетического сотрудничества с участием России, отдали в конечном итоге предпочтение прозападным международным энергетическим институтам: ГУАМ, Договор к энергетической хартии, Энергетическое сообщество. При содействии Вашингтона и Брюсселя Киев инициировал два проекта («Евразийский нефтетранспортный коридор», «Белый поток»), призванные обеспечить поставки каспийской нефти и газа на Украину и в Европу, минуя Россию.

В последнее время в СМИ всё чаще встречается идея о новом Шёлковом пути или - уже можно сказать - концепция «Экономического пояса Шёлкового пути», которая была сформулирована председателем КНР Си Цзиньпином 7 сентября 2013 г., во время его официального визита в Казахстан. Это проект не только по созданию транспортного, энергетического и торгового коридора, а также проект, который будет способствовать развитию туризма в регионе и укреплению культурных обменов Китая со странами Центральной Азии, он также включает в себя строительство сети высокоскоростных волоконно-оптических сетей. Экономическая полоса Шёлкового пути будет начинаться в Китае и проходить по Центральной и Южной Азии, часть ответвлений будет проходить по территории Российской Федерации и выходить в Европу. Этот международный инвестиционный проект предполагает создание континентального транспортного пути. Для осуществления сухопутной части «Великого Шёлкового пути» должно быть построено три железнодорожных коридора (северный, центральный и южный) Они впоследствии должны послужить основой для развития других видов транспорта, включая автомобильный. Строительство этих трёх железнодорожных коридоров выступает в качестве важнейшего и необходимого этапа реализации проекта. Правительство Китая заявляет, что создание экономического пояса Шёлкового пути - это возрождение некогда процветающего торгово-транспортного и культурного коридора из Азии в Европу, который вновь будет содействовать активизации дружественного обмена между народами разных стран. В дальнейшем всё это должно соединиться в единое торгово-экономическое пространство Европы и Азии, а также должно послужить осуществлению более глубокого экономического сотрудничества между участвующими в нём странами, увеличению торгового оборота и расширению научно-технических обменов между ними.

Совет национальной безопасности США, созданный в соответствии с положениями Закона о национальной безопасности 1947 г., является главным совещательным органом при президенте республики, призванным помочь главе государства принять правильные решения по вопросам, находящимся в плоскости национальной безопасности. Система СНБ за свою почти семидесятилетнюю историю постоянно эволюционировала, а его аппарат постепенно превратился в отдельное «министерство», позволяя президентам сосредоточивать в Белом доме всевозрастающий контроль над американской внешней политикой. Именно поэтому Совету национальной безопасности уделяется серьёзное внимание со стороны американских исследователей внешнеполитического механизма. В американской научной литературе, посвящённой данной проблематике, существует своеобразный трёхаспектный консенсус: функционирование и эффективность процесса принятия решений является, в первую очередь, результатом действий президента; президент примет наилучшее решение, выслушав весь спектр возможных альтернатив и оценив последствия каждого из вариантов политики; должность советника по вопросам национальной безопасности, который зачастую является одним из наиболее приближённых к президенту должностных лиц и выступает координатором системы принятия решений, становится одной из ключевых в современных американских президентских администрациях и самой влиятельной из не подлежащих утверждению со стороны законодательной ветви власти США. Какие-либо фундаментальные изменения в практике работы внешнеполитического механизма США, как и снижение влияния Белого дома на сферу внешней политики, в ближайшей перспективе представляются маловероятными.

В статье рассматриваются особенности системы органов управления деятельностью ЕС по урегулированию региональных кризисов, которая реализуется в рамках общей политики безопасности и обороны (ОПБО). Анализируются структура и специфика функционирования органов и подразделений, составляющих эту систему. Автор выделяет три основных фактора, оказавших влияние на её конфигурацию. Во-первых, это проблема соотношения национального и наднационального уровней управления в ЕС. Учитывая чувствительный характер сферы обороны и безопасности, страны-члены союза предпочли оставить за ОПБО исключительно межгосударственной статус, что накладывает определённую специфику на принятие решений в этой области. Во-вторых, ключевым внешним фактором стали отношения ЕС с НАТО и США. С одной стороны, при создании институциональной системы ОПБО альянс выступал в качестве образца для европейских стратегов. С другой, в Вашингтоне рассматривали стремление ЕС создать свой военно-оборонный потенциал как некое дополнение к НАТО и стремились удержать эти интеграционные процессы в рамках альянса. В-третьих, конфигурация механизма ОПБО отражает концептуальный подход ЕС к урегулированию региональных кризисов, который предполагает сочетание военных и гражданских инструментов (так называемая «военно-гражданская синергия»). Были созданы две цепочки подразделений - для управления военными операциями и гражданскими миссиями соответственно. Анализируя работу политических и исполнительных подразделений, реализующих антикризисную деятельность ЕС, автор приходит к выводу, что в целом созданная система органов отвечает потребностям союза в рассматриваемой сфере. По всей видимости, причины известной неэффективности ОПБО лежат в иной плоскости: в силу различных причин политического характера странам ЕС не удаётся использовать в должной мере те механизмы, которыми они располагают.

В работе проанализированы этапы эволюции европейской политики, осуществляемой в рамках «Восточного партнёрства» относительно стран Южного Кавказа. Показано, что главной целью ЕС в исследуемый период является «европеизация» - правовая, экономическая и политическая трансформация указанных государств по европейскому образцу для формирования благоприятной для Евросоюза внешней среды. Среди основных задач данной политики - обеспечение энергетической безопасности Европейского союза путём создания альтернативного транспортного коридора для поставки энергоресурсов. Установлено, что реализация программы «Восточное партнёрство» в течение 2009-2013 гг. выявила значительные различия в скорости и степени «европеизации» стран региона, что обусловлено особенностями моделей развития и неравномерностью происходящих на Южном Кавказе преобразований общественно-политических систем. Подобная разноскоростная и разноуровневая «европеизация» отражает поиск государствами оптимального формата взаимодействия с Европейским союзом. Этот сложный, многоплановый и продолжительный процесс является следствием попыток стран постсоветского пространства сформировать свою национальную и региональную идентичность. В работе проанализированы особенности современной, новой внешнеполитической стратегии ЕС, которая характеризуется дифференцированным подходом к каждому государству. Вместо прежней односторонней формулировки предварительных условий для сотрудничества, такой подход стимулирует обстоятельный двусторонний диалог между партнёрами и даёт возможность углублять интеграцию на том уровне, к которому они готовы. Тем не менее, показано, что эта стратегия сохранила недостатки прежней региональной политики Европейского союза в отношении постсоветского пространства. Среди них непоследовательность, отсутствие конечной чётко поставленной цели, курс на геополитическое противостояние с Россией. Однако для обеспечения стабильного развития региона требуется пересмотр внешнеполитической стратегии ЕС в пользу обновлённого формата, учитывающего интересы всех игроков, включая Российскую Федерацию.

В современных международных отношениях продолжает усиливаться влияние цивилизационной динамики, анализ которой позволяет делать долгосрочные прогнозы. Процессы на цивилизационном уровне протекают относительно медленно и обладают существенной инерцией. Поэтому определив существующие тренды на данном уровне, мы можем строить прогнозы на будущее. Характер отношений между цивилизациями транслируется по иерархической цепочке вниз, переходя на уровень международной обстановки, затем - военно-политической обстановки, и наконец, стратегической обстановки. Проведённый анализ показывает, что цивилизации с высокой степенью вероятности придут к столкновению, при этом это будет военно-силовое столкновение. В этом противоборстве с каждым годом будет нарастать роль «мягкой силы», а значение жёсткой силы - снижаться. Для победы в таком противоборстве необходимо перестраивать сегодня и стратегическое прогнозирование, и планирование и перестраивать всю военную организацию армии России. Принципиальными условиями победы являются развитие национального человеческого капитала, а также формирование национальной идеологии.

Статья рассматривает перспективы трансформации системы международного стратегического сдерживания в XXI в., уделяя особое внимание структуре обязывающих соглашений после 2021 г. После истечения срока действия основополагающего договора об ограничении стратегических наступательных вооружений СНВ-3 потребуется выработка новой системы соглашений, причём, возможно, в многосторонних форматах. На этом фоне выдвигается гипотеза о возможности построения новой системы сдерживания на основе единого многостороннего соглашения. В разделе, посвящённом динамике сокращений, представлена краткая ретроспектива по выполнению основных положений договора СНВ-3. Проведены количественные оценки потенциала сторон, рассмотрены действующие и перспективные программы модернизации наступательных вооружений, проведены оценки перспектив развития ядерной триады. Далее в статье представлен геопространственный анализ, детально рассматривающий возможности по взаимному сдерживанию на примере трёх-сторонней схемы, включающей в себя в дополнение к подписантам СНВ-3 Китай, Великобританию и Францию, как страны с наиболее значимым ядерным потенциалом. В последующих разделах анализ расширен для учёта факторов ПРО, РСМД, неконвенционального использования пусковых установок ЕвроПРО. Проведена оценка фактора ПРО на выработку будущих соглашений по ограничению стратегических наступательных вооружений. Отдельно проведены количественные оценки потенциалов третьих стран, показана несопоставимость их потенциала в сравнении с двумя основными ядерными державами мира. На приведённом материале последовательно показана бесперспективность заключения многосторонних соглашений в области стратегического ядерного сдерживания в обозримом будущем, при наблюдаемом разрыве в наступательных потенциалах. Одновременно с этим выдвигаются предложения по поэтапному вовлечению третьих сторон в частные соглашения, призванные сократить общий уровень напряженности. В заключение выдвигается ряд предложений по построению многовекторной политики в области стратегического сдерживания для России, которая способна повысить уровень безопасности в Европе, а также на других стратегических направлениях.

В статье рассматриваются основные тенденции формирования международного режима по обеспечению информационной безопасности. Международное сотрудничество в этой сфере на глобальном уровне наталкивается на противоречия в государственных интересах. Основными субъектами информационной безопасности являются США, Россия, Китай, а также страны ЕС (Великобритания, Франция и Германия). Основное противостояние развертывается между США с одной стороны и Россией и Китаем, с другой. Страны ЕС занимают срединную позицию, тяготеющую к США. В статье доказывается, что международное сотрудничество по обеспечению информационной безопасности будет отражать общую логику развития международного взаимодействия, для которого характерны новые модели кооперации при участии государств и негосударственных акторов, получившие название многосторонних партнерств или многоуровневого сотрудничества. Логика формирования международного режима по обеспечению информационной безопасности ближе всего к логике формирования международного режима нераспространения. В интересах России поддерживать тенденцию к регионализации режима информационной безопасности. Россия может сформировать режим информационной безопасности на постсоветском пространстве на основе ОДКБ и потенциально в рамках ШОС на более широком евразийском пространстве. Регионализация режимов информационной безопасности создает для России возможность более эффективно контролировать формирующийся режим информационной безопасности на постсоветском пространстве и снимает угрозу потенциальных «цветных революций», инспирируемых по информационным каналам (в том числе с использованием социальных сетей и новых медиа).

В статье рассматриваются концепты «столичности» и «пространственной идентичности». В рамках исследования будет произведена попытка анализа института столиц как на символическом, так и на функциональном уровне. В таком случае столицы являются не только местом расположения органов государственной власти, но в их функции входит представление нации себе и окружающему миру. Столицы представляют собой идеализированные образы нации и национальной истории, своего рода нации в миниатюре. Процесс межрегиональной дифференциации внутри государства через создание и поддержание внутренних ментальных границ между центром и периферией является механизмом, позволяющим выявлять территории, нуждающиеся в поддержке для сохранения соответствия национальным нормам, и, соответственно, поддержания государственности. Традиционно выделяется два ведущих территориальных основания формирования государственности: национальное строительство и угрозы безопасности или, другими словами, маркирование ментальных границ сообщества «Мы» и актуализация «Других». В современной политической географии по данному вопросу намечается поворот к изучению третьего механизма - внутреннего «Другого». Для доказательства роли межрегиональной дифференциации в качестве механизма национального строительства возможны две стратегии. Логичным был бы анализ различных дискурсивных и институциональных практик маргинализации регионов. Однако такой путь выводит нас на огромное количество кейсов, различающихся по множеству параметров и, как следствие, не допускающих генерализацию в выводах. В этой связи нам представляется возможным обращение к другой стратегии - поиску доказательств целенаправленного противопоставления центра периферии, наделения за столичным центром не только административных, но и символических национальных и центробежных функций. Существование одного полюса дихотомии должно подтверждать существование и противоположного. Проводится анализ трех кейсов - Старой Ладоги, Мышкина и Касимова, - в которых по-разному интерпретируются особенности географического пространства. Кроме того, авторы приводит наглядные примеры конструирования мифа о «столичности», выявляя в этом те или иные инструменты символической политики.

Отрицательные ставки возникли как следствие экономических трудностей, с которыми столкнулись страны с рыночной экономикой в результате кризиса 2007-2008 гг. Усилия монетарных властей по стимулированию экономики за счёт осуществления количественных смягчений не дали желаемого результата, поэтому центральные банки вновь обратились к традиционному инструменту своей денежной политики, а именно, изменению ставки процента. Однако на этот раз они пошли на эксперимент - взяли на вооружение отрицательные ставки. Европейский центральный банк, шведский Riksbank, Банк Японии и Национальный банк Венгрии ввели отрицательные ставки для стимулирования экономического роста и борьбы с дефляцией, Национальный банк Дании и Национальный банк Швейцарии - для сдерживания роста курса национальных валют. Отрицательные ставки центральных банков привели к снижению доходности по государственным и негосударственным облигациям ряда стран до отрицательных значений. Остроту проблеме добавляет тот факт, что отрицательные ставки одновременно появились в нескольких европейских странах в тот момент, кода глобальные финансовые рынки не находятся в кризисе. В связи с отрицательными ставками возникает ряд вопросов, например, насколько низко могут опустить ставки центральные банки в будущем, как они влияют на конъюнктуру фондовых рынков, какой может быть реакция вкладчиков на введение отрицательных ставок по депозитам коммерческими банками, следует ли отрицательную ставку рассматривать как ставку процента или как плату за хранение денег, уплачиваемую депонентом, в каких условиях политика отрицательных ставок является оправданной для борьбы с дефляцией? Последний вопрос имеет важное значение, так как недавние исследования говорят о том, что дефляция может вызываться разными причинами. В связи с этим положительный экономический рост возможен и в условиях дефляции. Если центральные банки не учитывают данный нюанс, то своими действиями по увеличению ликвидности они могут привести кразбалансированности экономики. Отрицательные ставки не так безобидны, как это может показаться на первый взгляд. Ещё недавно консервативный инвестор, который стремился избегать риска, покупал госбумаги, доходность которых, согласно теории, не могла опуститься ниже нулевого уровня. Введя отрицательные ставки, центральные банки фактически сказали, что для процентной ставки больше не существует нижней границы. Таким образом, сейчас инвесторы поставлены в условия абсолютной неопределенности, и риск выступает абсолютной доминантой, от которой уже нельзя укрыться даже в госбумагах. Если подняться на более высокий уровень абстракции и представить экономику как живой организм, который пытается восстановить свою жизнеспособность, то отрицательные ставки можно рассматривать как способ, с помощью которого экономика пытается решить задачу уменьшения ликвидности. В преддверии очередного циклического кризиса центральным банкам можно было бы посоветовать сделать ещё один шаг в вопросе освоения новых рычагов монетарного регулирования - перейти к использованию фьючерсных контрактов на процентные инструменты.

Япония, как крупнейший в мире нетто-экспортёр инвестиций, играет важную роль в международном движении капитала и оказывает серьёзное влияние на глобальные тенденции в этой важной сфере международных экономических отношений. Большие объёмы вывоза прямых инвестиций важны и для национальной экономики, так как в некоторых отраслях зарубежное производство достигает 40% и составляет важную часть промышленного потенциала Японии. В то же время ввоз прямых инвестиций остаётся незначительным, что свидетельствует о несбалансированном участии Японии в международном движении капитала. Участие Японии в международном движении капитала - тема, требующая комплексного изучения. Не претендуя на её полное раскрытие, мы постарались проследить динамику и географическую структуру ввоза и вывоза капитала в форме прямых и портфельных инвестиций, финансовых производных и прочих инвестиций, выявить ряд экзогенных и эндогенных факторов движения капитала и таким образом проследить влияние абэномики на участие Японии в международном движении капитала.

23 апреля 2016 г. в МГИМО прошли XXI Шишкинские чтения - ежегодная конференция, которую проводит кафедра философии в память о своём основателе и первом заведующем известном отечественном философе-этике Александре Фёдоровиче Шишкине. В конференции приняли участие преподаватели МГИМО: профессор, д.ф.н. А.В. Шестопал, профессор, д.ф.н. Т.В. Панфилова, профессор, д.ф.н. M.A. Мунтян, профессор, д.ф.н. М.В. Силантьева, доцент, к.полит.н. М.В. Харкевич, доцент, к.ф.н. А.Н. Самарин, доцент, к.соц.н. Н.В. Литвак, доцент, к.филол.н. С.Н. Лютова, доцент, к.ф.н. Д.Н. Белова, профессор, д.ф.н. В.С. Глаголев. В конференции также участвовали приглашённые гости университета: главный научный сотрудник Института философии К.М. Долгов, генеральный директор НПК «Дидактика», президент «Консорциум образовательная среда» А.С. Игнатенко-Ламздорф, директор по международным отношениям Центра гуманитарного сотрудничества М.А. Халиль. По традиции активное участие в развернувшейся дискуссии приняли аспиранты разных кафедр: Д.С. Горшенёв, У.А. Хайлова, А.Ю. Беленко и другие.

Стратегическое прогнозирование международных отношений: кол. монография / под ред. А.И. Подберезкина, М.В. Александрова; [А.И. Подберезкин и др.]; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ваиностр. дел Рос. Федерации, Центр военно-политических исследований.-М.: МГИМО-Университет, 2016. - 743 с.