В статье раскрывается необходимость пересмотра устоявшихся подходов к политическим и социально-экономическим событиям и процессам в России в 1917– 1918 гг. Автор проводит анализ понятия «Великая русская революция», опираясь на историко-культурный стандарт, который разработан для применения в образовательном процессе. Данное понятие востребовано не только для того, чтобы сформировать у студентов системное и многогранное понимание революционной эпохи, но и по соображениям научного характера. Комплексный и деидеологизированный взгляд на события прошлого неизбежно влечёт за собой пересмотр концептуальных оснований исторических исследований: такой выверенный пересмотр в буквальном смысле «созрел» по отношению к событиям эпохи революций и гражданской войны в России. Автор обращает внимание на следующие аспекты рассматриваемого понятия. Во-первых, любая концептуализация и операционализация должна опираться на исторический контекст, в том числе, на исторический опыт революций в других странах. В этом смысле революцию (в том числе, Великую русскую революцию) можно представить как переход общества к современному этапу развития (обществу Модерна). Во-вторых, революционные события необходимо рассматривать с точки зрения эволюции основных социальных страт, пространственных и социально-экономических факторов распределения и перегруппировки ключевых социальных групп (крестьянство, элита, национальные и этнические общности). В-третьих, важно не забывать о личностном факторе революционных событий, о влиянии отдельных персоналий на эскалацию или, наоборот, снижение социально-политической напряжённости. В-четвёртых, революция подразумевает использование различных форм политического насилия. Соответственно, каждая революция характеризуется уникальным соотношением форм и интенсивности политического насилия. Наконец, в-пятых, любое историческое событие необходимо оценивать с нормативной точки зрения. Это подразумевает дискуссию о результатах и последствиях революции. Выработанная аналитическая рамка позволяет объективно характеризовать события «революционной эпохи» в России и развеять ряд существующих мифов. Это принесёт несомненную пользу общественной дискуссии о прошлом нашей страны.

На базе архивных источников и широкого спектра российской и сербской историографии автор анализирует сербско-русские официальные связи накануне и во время Февральской революции 1917 г. Для лучшего понимания природы изменений внешней политики России на Балканах в результате прихода к власти Временного правительства в статье рассмотрены планы Российской империи по послевоенному переустройству западной части Балканского полуострова, а также влияние на них других стран – союзников России по Первой мировой войне. Сербские официальные представители отмечали влияние Англии на переворот в России, хотя точных данных об этом и не приводили. Реакция официальных представителей Сербии на Февральскую революцию была различна. Дипломаты были более либеральны в оценках, сильнее критиковали павшую династию, выражали больший оптимизм. Военные были более осторожны, консервативны и отмечали рост негативных явлений. При этом все они были едины в соблюдении полного нейтралитета и невмешательства во внутренние дела России. Автор приходит к выводу о том, что, несмотря на коренной перелом, который Февральская революция произвела в послевоенном переустройстве Балканского полуострова, Сербия не смогла предвидеть этого заранее. Исключением явились лишь отдельные аналитические работы офицеров сербского генерального штаба.

В статье рассматривается личностная эволюция Ф.Ф. Раскольникова – известного отечественного революционного деятеля. Опираясь на методологию исторической антропологии, автор намеревается выйти на целостное понимание феномена революции в России, рассматривая развитие взглядов и творческой деятельности Раскольникова как отражение общего состояния развития партийной элиты большевиков. Также автор обращается к идейным истокам творчества Ф.Ф. Раскольникова как театрального критика, публициста и литератора. Созданная им пьеса «Робеспьер» поднимает ключевой вопрос в изучении истории Великой русской революции, а именно – осознавали ли лидеры большевиков, что вслед за коренными преобразованиями неизбежно последует откат, контррреволюционный тренд, который может вылиться в радикальное обновление элиты с помощью террора – «Термидор». Автор последовательно рассматривает биографию Ф.Ф. Раскольникова, характеризует его интеллектуальное становление. Затем подробно раскрывается становление Раскольникова как военачальника и крупного функционера в партии большевиков. Проанализированы особенности «театрального периода» в жизни рассматриваемого исторического персонажа, в том числе источники его литературных опытов и отношения с литературно-театральными деятелями СССР. Наконец, автор определяет особенности пересмотренной и дополненной версии пьесы «Робеспьер», которая была поставлена в Париже, после того как Ф.Ф. Раскольников стал «невозвращенцем». Если в первоначальном варианте автор пьесы делал акцент на специфике французской и русской революций, то в переработанном варианте упор делался на общее. Результатом этого интеллектуального труда стало осознание Раскольниковым провала идей, за которые он боролся, что нашло отражение в «Открытом письме к Сталину».

Сто лет назад российский парламент делал первые реальные шаги в области государственного управления. Депутаты в меру своих сил и в пределах дарованных им императором полномочий стремились модернизировать устаревшую систему монархического правления. К этому их подталкивали и те трагические условия, в которые ввергла Россию царская семья, вступив в Первую мировую войну. Февральская революция 1917 г. вдохнула новые силы в развернувшуюся в стране политическую борьбу, заставила многие традиционно консервативные слои управленцев поддержать усилия депутатов по установлению республиканской формы правления. Не стали исключением и российские дипломаты, на которых легла нелёгкая задача оказания помощи тысячам россиян, оказавшихся в результате военных действий во вражеских странах, а также военнопленным и тяжелораненым. В статье раскрываются некоторые эпизоды сотрудничества между МИД России и Государственной думой в годы Первой мировой войны. На основе архивных документов и мемуарной прозы автор устанавливает, как менялись взаимоотношения Министерства иностранных дел и общественности, как эти взаимоотношения влияли на работу зарубежных представительств. Этот сложный комплекс взаимоотношений складывался вокруг узловых проблем, с которыми столкнулись власти страны в период Первой мировой войны и Февральской революции. В исследовании автор опирается на институциональный подход и частично – на методологию школы «Анналов», которая предполагает анализ проблем и путей их решения в конкретных исторических условиях. Кроме того, в исследовании используются элементы диахронного анализа, сравнения постреволюционной и постсоветской перестройки дипломатических институтов в России, что позволяет показать, насколько глубокой может быть «институциональная память» в условиях последовательного изменения социально-политического устройства.

В фокусе статьи – связь Мюнхенского сговора и его драматических последствий с процессами распада межвоенного мира на основе Версальско-Вашингтонской системы, нарушения общеевропейского равновесия и вызревания предвоенного политического кризиса. Трагическая судьба Чехословакии учит, что предательство национальной элитой интересов своей страны, передача государства под «внешнее управление» оборачивается в конечном счёте и национальным самоубийством для правящей элитой, и потерей ею своего привилегированного положения. В статье предпринята попытка увязать трагическое историческое прошлое Чехословакии, расплатившейся за свой отказ от суверенитета в результате политики национальной элиты, с сегодняшним политическим дискурсом вокруг вопросов глобализации и национальных интересов, влияния внешних сил на политику зависимых и не самостоятельных государств и нередко негативных последствий этого влияния. Многое и сегодня в политике ведущих западных держав, прежде всего Соединённых Штатов, перекликается с их действиями в период подготовки и осуществления Мюнхенского сговора. Игра на международных противоречиях, попытки подставить под удар противника, а самому остаться в стороне, выдать жертву агрессору и т.д. опасны как вчера, так и сегодня и чреваты серьёзными международными последствиями для их организаторов и вдохновителей. В отличие от многочисленных работ на данную тему, увидевших свет в нашей стране и за рубежом, и сосредоточивших главное внимание на деятельности европейских «умиротворителей» – англичан и французов, автор статьи показывает скрытую от глаз роль американской дипломатии в решении судьбы Чехословакии. Тогда во главе США находился такой крупный политический деятель, как президент Франклин Рузвельт – признанный мастер игры на международных противоречиях, избегавший быть на авансцене мировой политики в сомнительных вопросах. Для уяснения роли США в европейской политике в период Мюнхенского кризиса в статье привлечены оригинальные источники из архива американского посла в Советском Союзе Дж. Дэвиса, хранящиеся в Библиотеке Конгресса США и проливающие дополнительный свет на перипетии европейской политики в то бурное время и малоизвестные стороны сталинской дипломатии в период борьбы за коллективную безопасность.

Статья исследует изменения во взаимном восприятии между СССР и ФРГ с середины 60-х до начала 70-х гг. ХХ в., которые стали предпосылкой разрядки в их взаимоотношениях. Документальной основой статьи являются фонды Архива внешней политики Российской Федерации, ранее не вводившиеся в научный оборот. Автор отмечает значение инициатив, предпринимавшихся Вилли Брандтом, – вначале на посту министра иностранных дел в 1966–1969 гг., а затем федерального канцлера – по выходу из тупика, созданного деятельностью предшествовавших руководителей внешней политики Бонна. Констатируется, что эти инициативы находили позитивный отклик с советской стороны. Определённый откат в режим конфронтации произошёл в условиях чехословацкого кризиса 1968 года («Пражская весна»), однако его влияние оказалось сравнительно кратковременным. С приходом к власти социал-либеральной коалиции в ФРГ (октябрь 1969 года) курс на разрядку приобрёл твёрдые очертания (присоединение к Договору о нераспространении ядерного оружия, одобрение идеи Общеевропейского совещания, начало переговоров с СССР), и процесс нормализации отношений Восток–Запад в Центральной Европе ускорился. Осложняющим его фактором были догматическиеустановки лидеров некоторых стран «социалистического содружества» (Польши и ГДР), а также отдельных представителей советской дипломатии. В этой связи критически рассматриваются попытки форсировать курс на «разграничение» германо-германских отношений в духе идеи о «двух немецких нациях». Вместе с тем, приводятся факты противостояния этим попыткам зарождавшегося в СССР гражданского общества (эпизод с интервью советского учёного-германиста Д.Е. Мельникова журналу «Шпигель» в начале 1970 г.). Позиции сторонников разрядки в СССР и ФРГ оказались достаточно сильными, что выразилось в заключении Московского договора 12 августа 1970 г., ставшего символом советско-западногерманского взаимопонимания. Исторический опыт преодоления «образа врага» в отношениях между Советским Союзом и ФРГ имеет практическую ценность для разрешения международных конфликтов современности.

В статье анализируются проблема и процесс секьюритизации в контексте взаимосвязи безопасности и развития, а также преобразование и расширение понятия безопасности в междисциплинарно-глобальном ракурсе. Концепция устойчивого развития объединяет в единую систему безопасность и изменение (прогрессивное развитие) цивилизации в условиях сохранения окружающей среды. Устойчивое развитие в широком смысле видится как наиболее безопасный тип эволюции, который снижает до приемлемого уровня любые негативные воздействия на цивилизацию и биосферу с целью их сохранения и коэволюции. Проведённое автором исследование показывает, что достижению Целей устойчивого развития препятствует отсутствие в их перечне цели обеспечения международного мира и безопасности в глобальном измерении. Ожидается, что в будущем мире большинство видов безопасности, включая национальную и глобальную, будут обеспечиваться не столько через защиту, сколько через устойчивое развитие. Это обстоятельство требует систематического обновления и совершенствования теоретической базы концепции устойчивого развития. Предполагается становление двух интегративных областей научного знания: глобальной секьюритологии и секьюритологической глобалистики

В статье рассматриваются позиции новой администрации США в отношении контроля над вооружениями, анализируются стоящие в этой области проблемы и возможные пути их решения, сопоставляются высказывания Д. Трампа на эту тему с его общими взглядами по военно-политической проблематике и первыми шагами в данной области на посту президента, прогнозируется развитие российско- американских отношений в сфере ограничения и сокращения вооружений. Несмотря на высказываемые в последнее время сомнения в целесообразности контроля над вооружениями на современном этапе, на основе проведённого анализа делается вывод, что ограничение и сокращение вооружений представляют собой важнейшее условие обеспечения международной безопасности. Без подтверждения действующих соглашений и дальнейшего продвижения по этому пути будет разрушен договорно-правовой режим контроля над вооружениями и многократно возрастёт опасность военных конфликтов, в том числе с применением ядерного оружия. В связи с этим России желательно использовать все имеющиеся возможности для включения контроля над вооружениями в повестку дня двусторонних отношений и в инициативном порядке представить Вашингтону пакет предложений в данной области, учитывающих российские национальные интересы и специфику российских вооружений и способных стать основой будущих переговоров.

Сегодня ФРГ стремится усилить своё влияние на мировой арене, играя активную роль в решении проблем международной безопасности. Для этого используется широкий набор внешнеполитических инструментов, в том числе военных. Бундесвер превращается в вооружённые силы, способные к действиям на глобальном уровне и к решению широкого спектра задач, в том числе нетипичных для периода холодной войны. Реформы привели к фактическому разделению вооружённых сил Германии на две части: сил, предназначенных для использования вне зоны ответственности НАТО, и войск, ответственных за реализацию в случае необходимости мер по обеспечению территориальной обороны ФРГ и её партнёров. В статье изучается развитие обеих составляющих бундесвера с начала 1990-х гг. до настоящего момента. В 1990-е – 2000-е гг. бесспорным приоритетом оставалось развитие войск, действующих за пределами евроатлантического сообщества, а боевые возможности другой части бундесвера в условиях общих сокращений его личного состава и парка вооружений неуклонно снижались. На современном этапе на фоне расширения нетрадиционных угроз безопасности, порождаемых нестабильностью на Ближнем Востоке и в Северной Африке, страны Запада вступили в полосу глубокого ухудшения отношений с РФ. Это ставит ФРГ перед необходимостью одновременного развития обоих частей вооружённых сил страны. В этой связи в заключительной части статьи предпринята попытка охарактеризовать современный и перспективный облик бундесвера и показать возможные пути преодоления имеющихся в его развитии трудностей.

Автор статьи доказывает, что сама по себе этническая проблема не была причиной конфликтов в Оше в 1990 и 2010 гг., а была, скорее, побочным эффектом или триггером конфликта, неизбежно порождённым в процессе борьбы за контроль над ресурсами внутри государства. Конфликт в Оше в 1990 г. произошёл в результате ухудшения материального положения на фоне ослабления институционального контроля со стороны СССР. Кыргызстан, один из крупнейших получателей прямых и косвенных субсидий от СССР, неизбежно впал в экономическую депрессию, когда субсидирование было приостановлено или значительно уменьшено. Более того, внезапное разрушение производственных и торговых связей ещё больше усугубило экономическое положение Киргизии. Экономический упадок вызвал демографический дисбаланс, который способствовал нарастанию противостояния киргизов с этническими узбеками в Оше. Эта социальная напряжённость, совпавшая по времени с политической мобилизацией под лозунгами этнической принадлежности, усугубила конфликт и сделала его похожим на этнический для постороннего наблюдателя. По похожему сценарию события развивались в Оше и в 2010 г., когда экономика Кыргызстана пострадала не только от глобального экономического кризиса, но и от сложностей в отношениях с Россией. Политическая недальновидность режима Бакиева в разрешении проблемы с авиабазой в Манасе привела к осложнению взаимоотношений с Россией, что впоследствии привело к экономическому спаду в Кыргызстане. Экономические сложности вскоре дали о себе знать в виде политической нестабильности. Массовые демонстрации, вызванные к жизни политическими элитами, с политической мобилизацией под этническими лозунгами усилили противостояние.

В статье рассматривается вопрос о соотношении понятий «мягкая сила» и пропаганда. Показывается, что в рамках реалистского подхода происходит их отождествление, а в рамках неoлиберального направления теории международных отношений между этими понятиями есть принципиальная разница. Даются параметры сравнения неолиберального и реалистского подходов применительно к понятию «мягкая сила». Отмечается, что, несмотря на различия между этими понятиями, а также между понятиями «жёсткая сила» и «мягкая сила», противоположность понятий не является абсолютной. Средства «мягкой силы» и «жёсткой силы», согласно Дж. Наю, могут быть представлены в виде континуума. В свою очередь, инструменты пропаганды и «мягкой силы» также могут переходить одно в другое. Обсуждаются следствия данного положения. Рассматриваются различные области применения «мягкой силы». Показывается, что вопреки распространённому представлению о том, что область применения напрямую соотносится с «мягкой силой» или «жёсткой силой» (например, образование, культура – с «мягкой силой»), на самом деле это не так. Навязывание культурных норм, образовательных моделей является проявлением «жёсткой силы». Одним из наиболее распространённых инструментов реализации «мягкой силы» является публичная дипломатия, которая может осуществляться через официальные каналы (публичные выступления официальных лиц), а также неофициальные каналы (НПО, университеты и т.п.). В этом смысле публичная дипломатия значительно шире таких понятий, как «народная дипломатия» или «общественная дипломатия». Подчёркивается, что негосударственные акторы могут быть проводниками использования «мягкой силы» государства, а могут самостоятельно её формировать. Обсуждается также ряд других особенностей «мягкой силы», которые необходимо учитывать при её реализации, таких, как особенности региона и страны, конкуренция стратегий «мягкой силы» различных государств в одном и том же регионе, отрицательные последствия использования «мягкой силы» и другие.

Публичная дипломатия стала привычным атрибутом международной жизни начала XXI в. Интерес к публичной дипломатии растёт и на пространстве ЕАЭС. Тем не менее, до сих пор остаётся открытым вопрос о ресурсах публичной дипломатии, которыми располагают интеграционные объединения постсоветских государств, и об опыте их применения в контексте интеграционного сотрудничества. Практика Союзного государства России и Белоруссии (СГРБ) отличается большим спектром публичных инициатив по повышению привлекательности двустороннего интеграционного проекта в глазах общественности, является формой сотрудничества, открытой для контактов с широкой международной средой и тем самым создаёт позитивный имидж российско-белорусскому партнёрству. Публичная дипломатия СГРБ – это комплексное явление, сочетающее различные функциональные компоненты, механизмы и задачи. Можно выделить два взаимодополняющих вектора, первый из которых в большей степени соотносится с действиям официальных лиц и лидеров стран-партнёров, а второй – с практикой негосударственных акторов в лице общественных организаций, бизнес-сообществ, академических кругов, СМИ. То обстоятельство, что государственные институты совместно с профильными общественными структурами играют важную роль в создании позитивного имиджа российско-белорусского взаимодействия, выступают активными участниками различных проектов, способствующих повышению авторитета СГРБ в глазах населения двух стран и за рубежом, является актуальным примером конструктивного взаимодействия традиционных и новых акторов мирополитических процессов.

В статье проанализированы политические ресурсы влияния польской диаспоры в США на внешнюю политику страны проживания. Такой анализ представляется полезным по двум причинам. Во-первых, это позволит расширить исследовательский фокус при изучении групп влияния и их воздействия на американскую внешнюю политику. Во-вторых, польская диаспора в США редко является объектом внимания исследователей этнического и мигрантского лоббизма, несмотря на значительную долю в населении страны. Анализ ресурсов влияния польской диаспоры (американской Полонии) на внешнюю политику США показал следующее. Во-первых, у внешнеполитической повестки дня польской диаспоры не существует серьёзных оппонентов, то есть достаточно развит структурный ресурс. Кроме того, польская диаспора располагает развитым организационным ресурсом: её институты находятся в плотном взаимодействии, координацию которого осуществляет Конгресс Американской Полонии. Во-вторых, польская диаспора составляет заметную группу населения, особенно в штатах Висконсин, Мичиган, Коннектикут, Нью-Йорк и Иллинойс. Однако электоральные и финансовые возможности польской диаспоры используются далеко не в полной мере. Наконец, существуют определенные сложности с дискурсивным ресурсом влияния польской диаспоры. В общественно-политическом восприятии представлены два противоположных нарратива. Первый из них подчеркивает важность для американцев польского происхождения таких ценностей, как свобода и демократия, отстаивание своей позиции, в том числе вооруженным путем. А второй нарратив сводится к воспроизведению бытовых стереотипов о поляках, в том числе в массовой культуре. Таким образом, перед институтами американской Полонии стоит несколько задач, среди которых наиболее важными представляются поиск новых путей политической мобилизации представителей диаспоры и формирование сбалансированного образа американцев польского происхождения в общественно-политическом восприятии в США.

Одной из особенностей Пятой республики является рекрутирование министров среди высокопоставленных чиновников, прошедших через «большие школы» и «большие корпуса», что является следствием традиционного взаимопроникновения французских политических и административных элит. Однако в научной литературе существуют расхождения относительно того, какую роль сегодня играют эти университеты и ведомства в рекрутировании членов правительства. Цель статьи заключается в том, чтобы внести ясность в данный вопрос. Для этого анализируются карьерные траектории французских министров с 1981 по 2016 г. По каждому правительству выборка включает данные о доле министров, учившихся в «больших школах» и работавших в «больших корпусах». В статье показывается, что в настоящее время число министров, прошедших через эти институты, сократилось. Большинство членов правительства являются профессиональными политиками, имеющими значительный электоральный опыт и занимающими высокопоставленные партийные посты. Именно партии, а не «большие школы» и «большие корпуса», сегодня являются главным каналом рекрутации министров. Основными причинами подобных изменений являются профессионализация политической деятельности и усиление партий. В качестве третьей причины можно выделить трансформацию голлистов в либералов и отказ элит от политики дирижизма в пользу либерализма. В результате в правых кабинетах на смену представителям бюрократии пришли министры, сделавшие карьеру в частном секторе. Несмотря на то, что партии являются главным каналом рекрутирования министров, они сталкиваются с внутренними проблемами. Дальнейшее влияние французских партий на рекрутирование будет зависеть от их способности справиться с существующими вызовами.

Статья посвящена разработке некоторых концептуальных положений для анализа экономики как культурного явления. Раскрывается природа культуры, её критически важная роль в формировании экономического мышления и поведения людей. На отдельных примерах автор показывает, что культура не всегда тождественна социальной полезности, поскольку устаревшие, традиционалистские, иррациональные культурные нормы становятся враждебными прогрессу, обрекают народы на отставание, нищету и провалы в развитии. Подвергается критике математизация экономической теории, стремление всё большего числа учёных-экономистов изъясняться исключительно языком формул, уравнений, цифр и графиков. В результате экономическая наука превращается в своеобразную «социальную физику», теряет свой подлинно гуманитарный характер, какой она имела в работах всех великих экономистов прошлого. В связи с этим подчёркивается важность междисциплинарного подхода к экономическим исследованиям, включения в предметное поле экономической теории наработок других социальных дисциплин – истории, философии, социологии, культурологии. Аргументируя главный тезис статьи, автор показывает, что между экономикой и культурой существует глубокая онтологическая связь, которая обнаруживается, прежде всего, в том, что обе эти сферы человеческих отношений направлены на решение одной и той же задачи – конкурентный отбор наилучших способов выживания людей, реализации ими соответствующих жизненных потребностей. Для преодоления трудностей, связанных с включением культуры в инструментальный арсенал экономической науки, предлагается использовать категорию «культурного капитала», которая позволит глубже осмыслить и наполнить новым содержанием более ранние и привычные для экономистов понятия капитала.

Испания – это страна с традиционно высоким уровнем региональных диспропорций. Для их сглаживания с конца 70-х гг. ХХ в. власти предпринимали различные административные меры, такие как учреждение государства автономий; утверждение статутов каждой автономии, где прописаны основные правовые положения устройства региона; делегирование властных полномочий регионам. В итоге, во многом под давлением наиболее развитых автономий страны – Каталонии и Страны Басков – унитарная Испания фактически встала на путь федерализации. В настоящей статье проведён анализ основных институтов, повышающих уровень социально-экономического развития регионов, а также конституционных основ территориального устройства страны, которому свойственно сочетание элементов централизованного и децентрализованного государства. При всех отличиях между двумя странами как для России, так и для Испании характерны высокая степень региональных контрастов и самостоятельности регионов, в силу чего региональная политика представляет собой одно из приоритетных направлений деятельности государства. На сегодняшний день перед Россией стоят несколько вызовов, связанных с территориальными трудностями. В Испании органы межрегионального сотрудничества, такие как конференция президентов, отраслевые совещания, соглашения о сотрудничестве и двусторонние комиссии, повышают эффективность взаимодействия различных уровней власти. По мнению автора, подобные механизмы взаимодействия центра и регионов в адаптированном виде могут быть применены в России.

Рецензия на монографию О.Б. Пичкова Прямые иностранные инвестиции и национальные интересы государства : монография / О.Б. Пичков, Е.Д. Раков ; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, каф. экон. политики и государственно-частного партнерства. М. : МГИМО-Университет, 2016. 214, [1] с.