Пандемия COVID-19 обнажила перед человечеством критические проблемы устройства не только современной системы здравоохранения, но и роли государства в управлении социально-экономическими процессами, институтов власти и их способности обеспечить безопасность и благополучие населения в условиях практической остановки экономики, самоизоляции граждан и сверхвысокой мобилизации государственных административных ресурсов для обеспечения полномасштабной борьбы с распространением вируса. Многие из неотъемлемых, в особенности для западных обществ прав и свобод человека оказались ограниченными для эффективного противостояния коронавирусу, что было бы сложно представить ещё за несколько месяцев до начала пандемии. Тезисы о постепенном снижении роли государства в организации управления социально-экономическими процессами на фоне усиления институтов гражданского общества также потеряли свою значимость, так как исключительно государство оказалось в состоянии организовать централизованную мобилизацию ресурсов для противостояния массовой угрозе здоровью населения. В совокупности данные вопросы приводят к пересмотру традиционно сложившейся аксиологии западного общества, основанной на примате индивидуализма и атомизации социума – подходов, против которых традиционно выступала Римско-католическая церковь, в своей доктрине опирающаяся на концепцию общего блага. Будучи наиболее крупной мировой конфессией, католицизм сохраняет своё влияние на широкие круги населения во многих ведущих странах современного Запада. Социальная доктрина церкви традиционно воспринимается, как самими католиками, так и различными объединениями граждан, в качестве этической основы организации жизни общества. Нельзя также недооценивать роль тезисов, выдвигаемых Папой Римским в политическом дискурсе некатолического мира, учитывая его важную символическую и публичную роль. В данной связи, в работе проводится анализ развития социальной доктрины католической церкви после начала пандемии в контексте как восприятия ею непосредственно коронавируса и необходимых мер по борьбе с ним, так и позиции по постковидному устройству мира. Ключевое значение в данной связи имеют папские энциклики, послания и выступления, в которых отражена официальная позиция Ватикана. Важным является рассмотрение доктрины, в том числе, в соотношении с ключевыми вопросами, традиционно составляющими ее содержание на протяжении нескольких столетий, учитывая, что большинство вопросов, поднимаемых Святым Престолом, имеют в своем корне идейно-теоретические корни, уходящие ещё в период эпохи Просвещения и развития либеральной политической философии. Автор приходит к выводу, что Ватикан не видит в COVID-19 нового кризиса, несущего в себе угрозу уничтожения человечества из-за невиданных до этого факторов. Все те вызовы, с которыми столкнулся мир с возникновением пандемии, являются объектом критики Святого Престола примерно с момента становления капитализма и либеральной политической философии. Коронавирус лишь демонстрирует несостоятельность тех тезисов, которые выдвигаются релятивизмом и философскими течениями, нацеленными на атомизацию человеческого общества. Папа Франциск, как правило, критикует капитализм с более кардинальных позиций, нежели его предшественники, и не видит в нём возможности достижения общего блага, являющегося краеугольным камнем католической социальной доктрины. Его озабоченность вызывает не столько само распространение болезни, сколько отсутствие решимости государств работать совместно на пути её преодоления, неравномерность распределения доступа к вакцинации и эгоистическая безответственность отдельных членов социума. И причиной всему этому он видит массовую культуру консюмеризма, насаждаемую крупными транснациональными корпорациями. В качестве возможного пути преодоления кризиса Ватикан предлагает классические для социального учения католической церкви принципы – солидарность и субсидиарность, которые требуют, с одной стороны субъектности общества и децентрализацию власти.

Статья сфокусирована на дискуссии о роли постколониальной мысли в развитии теории международных отношений. Находясь на пересечении множества дисциплин и направлений исследований, постколониальные теории предлагают широкий взгляд не только на культурное наследие колониализма и империализма как таковые, но и на более сложные и многогранные проблемы современности («колониальность власти», «геополитика знаний»), а также условия их возникновения. Постколониальные теории способствуют критическому переосмыслению евроцентрических нарративов, противодействуя телеологическим и линейным представлениям о современности. Несмотря на свою популярность, постколониальные исследовательские подходы проникли в теорию международных отношений довольно поздно. Обе области интеллектуального поиска развивались как по отдельности, так и противостоя друг другу в самой своей эпистемологической сути. На основе обзора обширной литературы автор исследует связи между производством постколониальных знаний и теорией международных отношений, тем самым освещая проблемы современной политической науки и международных исследований. Формирование интегративных подходов к изучению мировой политики позволит обеспечить консолидацию как политической науки, так и международных исследований и успешное взаимодействие этих областей знания.

В статье рассматривается важный аспект современных диаспоральных исследований, связанный с функциональным статусом диаспор в современных вооружённых конфликтах. Конвенциональная точка зрения заключается в том, что диаспоры могут выступать только «третьей стороной» конфликта, которая либо способствует углублению существующих между противоборствующими сторонами противоречий, либо выступает в качестве посредника между ними. В теоретическом плане автор опирается на концепцию «новых» или сетевых войн и пытается продемонстрировать, что на структурном уровне современных мировых политических процессов формируются предпосылки для более активного вовлечения диаспор в вооружённые конфликты. Для того чтобы выявить структурные предпосылки для подобного вовлечения, автор обращается к анализу двух кейсов. Первый – это появление и функционирование в 1917-1918 гг. в России 1-го Польского корпуса, который был сформирован в условиях отрыва польского населения России от их территории происхождения в результате Первой мировой войны. Анализ документов показывает, что руководство корпуса вполне чётко уклонялось от политической подчинённости российским органам власти и сохраняло только военную подчинённость, исходя из того, что задача этого подразделения – участие в восстановлении польской государственности. Второй кейс – это генезис и эволюция «Секретной армии» генерала Ванг Пао в Лаосе в 1960-1974 гг. Это подразделение сыграло важную роль в Гражданской войне в Лаосе, поскольку сумело сдерживать натиск превосходящих сил фронта «Патет-Лао» и отрядов из Северного Вьетнама. Подобное длительное участие в боевых действиях стало возможным благодаря логистической и технической поддержке специальных служб США. Два данных кейса позволяют сделать вывод о наличии в предшествующие исторические периоды вооружённых подразделений с чётким диаспоральным компонентом, которые внесли определённый вклад в общую динамику противостояния между другими сторонами конфликта. Данный опыт полезен для анализа современных конфликтов с диаспоральным компонентом, особенно в условиях постепенного размывания силовых ресурсов в мировой политике. Участие диаспор в вооружённых конфликтах вне статуса «третьей стороны» связано с достижением ряда условий – как внутренних, так и внешних.

В статье представлено исследование, посвящённое анализу подходов Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского союза (ЕС) к обеспечению энергетической безопасности с позиций конструктивизма. Основная цель исследования состояла в том, чтобы установить, были ли секьюритизированы вопросы энергоснабжения в ходе европейской интеграции и, если да, то каковы были черты этого процесса. В научной литературе пока нет однозначного и исчерпывающего ответа на этот вопрос, который бы охватывал всю историю ЕЭС и ЕС. В ходе работы была использована обширная документальная база, размещённая на порталах ЕС. Авторам удалось установить, что в рамках европейской интеграции секьюритизация энергоснабжения является продолжительным, поступательным процессом, оформившимся в конце 1973 г. и продолжающимся по настоящее время. В его центре находится проблема зависимости стран-членов ЕЭС/ЕС от импортных энергоносителей, рассматриваемая через призму надёжности поставок, ценовой приемлемости и (с 2000-х гг.) экологической устойчивости. Авторы выделили две волны секьюритизации энергоснабжения в ЕЭС/ЕС. Первая охватила 1970-1990-е гг., вторая – 2000-2010-е гг., которые оформились под воздействием ряда триггеров. В первом случае ими стали нефтяное эмбарго арабских стран ОПЕК и в целом мировой нефтяной кризис 1973–1974 гг., несколько позже – очередной мировой нефтяной кризис 1979-1980 гг., случившийся из-за Исламской революции в Иране. Во втором случае триггерами послужили российско-украинские газовые споры 2006 и 2009 гг., а также резкое ухудшение российско-украинских отношений в 2014 г. Главным «актором секьюритизации» энергоснабжения в ЕЭС/ЕС всякий раз была Комиссия, хотя во время второй волны такую же функцию пытались выполнять Европарламент, отдельные страны ЕС и США. В роли «аудитории», призванной реагировать на алармистские призывы «акторов секьюритизации», неизменно выступали страны ЕЭС/ЕС, чьи интересы отражены в таких институтах как Европейский совет и Совет ЕС. Выводы проведённого исследования могут быть полезными для глубокого, научно обоснованного понимания энергетической политики ЕС (в том числе в отношении России), а также прикладного применения конструктивистской концепции секьюритизации.

Central Asia's importance in Turkish foreign policy has begun to rise since the beginning of the 2010s. Turkey determines its regional policy in the conception of the Turkic world, including Azerbaijan. With this regard, Turkey pays particular attention to the institutionalization of bilateral relations with the regional states. The most successful measure in that direction is the establishment of the Turkic Council. This integration project marks significant progress for the institutionalization of Turkey's Central Asian policy. Turkey is one of the non-regional actors affecting the Central Asian balance of power. However, it has limited influence on regional security and military affairs, which Russia dominates. Turkey is only a secondary non-regional actor in Central Asia. Therefore, it primarily structures its Central Asian policy using common historical and cultural elements. In this study, we investigate whether Turkey has a long-term project in Central Asia. For this purpose, we explore the restrictions of Turkish policy in Central Asia. After that, we compare Turkey's importance for the foreign policies of Central Asian states. Additionally, we evaluate Turkey's interest in non-Western organizations such as the Eurasian Economic Union and the Shanghai Cooperation Organization to transform Turkish foreign policy priorities in recent years. Finally, we show that Turkey has a policy toward Central Asia but not a fully-fledged project for the region.

Book review: Gajić S. 2020. From Slave to Citizen: The Struggle of African Americans for the Recognition of Humanity. Belgrade, CATENA MUNDI. 294 p. (In Serbian) [Гаjић С. Од роба до грађанина. Борба афроамериканаца за признање човечности]

Рецензия на коллективную монографию: «Мировая система социализма» и глобальная экономика в середине 1950-х – середине 1970-х годов/ отв. ред. М.А. Липкин. Москва: Весь мир, 2019.

Рецензия на книгу: Kelton S. 2020. The Deficit Myth. S. Kelton. Sydney: McPhersons Printing Group. 325 р. ISBN 978-1-529-35253-5.