Русская небольшевистская дипломатия и вопрос международного признания Белого движения в 1918–1920 гг.

Аннотация

Статья посвящена отношению русской небольшевистской дипломатии как самостоятельной силы эпохи к важнейшей внешнеполитической задаче Белого движения – обретению им международного признания. Исследование позволило прояснить позицию дипломатов по этому вопросу на разных этапах Гражданской войны, выявить различные точки зрения, проследить дискуссии по этой теме внутри заграничного дипломатического корпуса, познакомиться с аргументацией, использовавшейся дипломатами в решении этой задачи.

Анализ взглядов представителей России показывает их глубокий патриотизм, профессионализм, последовательную и настойчивую работу над поставленной задачей. Однако в условиях, когда иностранные державы не разделяли лозунгов Белого движения, возможности для поиска точек соприкосновения были очень ограничены. На первом этапе (лето – осень 1918 г.) дипломаты с большой осторожностью относились к претензиям на признание того или иного из многочисленных небольшевистских правительств. На втором этапе (конец 1918–1919 гг.) вопрос признания играл особую роль – от его решения зависела возможность участия представителей России в Версальской мирной конференции, а значит, и в определении конфигурации послевоенного мира. Однако мировой политический истеблишмент, не разделявший лозунга Движения о восстановлении единой и неделимой России, воздерживался от его дипломатического признания, несмотря на усилия небольшевистских дипломатов. На третьем этапе (весна – лето 1920 г.) барон Врангель пошёл на установление отношений с правительствами побеждённых стран. Со своей стороны, дипломаты, не видя перспектив свержения советской власти, не приняли деятельного участия в борьбе севастопольского правительства за его признание. Решение этой проблемы взял на себя глава управления внешних сношений врангелевского правительства П.Б. Струве, которому представители дипломатического корпуса оказывали техническую поддержку. Признание Францией севастопольских властей летом 1920 г. имело ограниченный характер, не предусматривало активной помощи в борьбе с большевиками и вызывало оправданный скепсис в дипломатических кругах.