Период XVI – первая половина XVII столетия сыграл ключевую роль в становлении международного права, концепций суверенитета и формирования системы государств, которая впоследствии оформилась Вестфальским миром 1648 г. В то время европейские государи начали в своей внешней политике принимать во внимание гуманитарные принципы. Они опирались на политическую мысль своего времени и развивавшееся «право народов», в рамках которого возник дискурс жестокого правительства (тирании). Практику вмешательства с целью защиты преследуемых в другой стране ярко демонстрировала анализируемая в статье поддержка лордом-протектором Английской республики Оливером Кромвелем протестантов-вальденсов в Савойском герцогстве в 1655 г. В отличие от современной точки зрения на этот политический акт, автор статьи не считает, что лорд-протектор отказывался от прочих государственных соображений и ставил под сомнение заключение англо-французского союза против Испании ради прекращения репрессий против вальденсов. Гуманитарная политика Кромвеля имела реалистскую основу. Прекрасно осведомлённый о сложной внутриполитической ситуации во Франции и приоритетах французской внешней политики, Кромвель был уверен, что первый министр кардинал Мазарини не откажется от необходимого Парижу союза с Лондоном из-за поддержки протестантских подданных Савойского герцога. Внешняя политика протектората в Савойе-Пьемонте была одним из наиболее значимых прецедентов применения гуманитарных принципов к международным отношениям. Оливер Кромвель не ущемлял интересов собственной страны. Поддержка преследуемых в Пьемонте, несмотря на финансовые издержки на содержание специальных посольств и флота в Средиземном море, а также создание Фонда помощи вальденсам, напротив, продемонстрировала силу и авторитет Английского государства. Гуманитарная дипломатия и по сей день в подавляющем большинстве случаев тесно взаимосвязана с государственным интересом.

Статья посвящена обмену дарами как важной части дипломатического церемониала и европейской политической культуры первой половины XVII в. В 1623 г. наследник английского престола Карл Стюарт прибыл «инкогнито» в Мадрид, чтобы ускорить заключение матримониального союза с испанской инфантой Марией. Визит «инкогнито» нарушал существовавшую в то время дипломатическую практику и традицию обмена дарами; церемониал приёма для такого случая отсутствовал, что создало проблемы для испанской стороны. Визит Карла Стюарта заставил внести изменения в церемониал и процедуру обмена дарами; впоследствии подобные путешествия монарших особ получили распространение. Главная цель настоящей работы состоит в определении того, какие функции выполнял обмен дарами в ходе переговоров о браке. Изучение церемонии обмена дарами как части церемониала европейских дворов XVII в. способствует выявлению особенностей дипломатии раннего Нового времени.

В процессе исследования были изучены письма короля Якова I и его сына Карла, а также сообщения очевидцев событий с английской и испанской сторон. Автор пришёл к выводу о том, что поездка принца Карла «инкогнито» изменила традиционную процедуру обмена дарами: обмен имел место уже перед самым отъездом принца и был инициирован испанской стороной. Тем не менее ритуал не утратил своего символизма и значимости в ходе переговоров, так как дары использовались как средство коммуникации, индикатор влиятельности государств и способ их самопрезентации.

Статья посвящена отношению русской небольшевистской дипломатии как самостоятельной силы эпохи к важнейшей внешнеполитической задаче Белого движения – обретению им международного признания. Исследование позволило прояснить позицию дипломатов по этому вопросу на разных этапах Гражданской войны, выявить различные точки зрения, проследить дискуссии по этой теме внутри заграничного дипломатического корпуса, познакомиться с аргументацией, использовавшейся дипломатами в решении этой задачи.

Анализ взглядов представителей России показывает их глубокий патриотизм, профессионализм, последовательную и настойчивую работу над поставленной задачей. Однако в условиях, когда иностранные державы не разделяли лозунгов Белого движения, возможности для поиска точек соприкосновения были очень ограничены. На первом этапе (лето – осень 1918 г.) дипломаты с большой осторожностью относились к претензиям на признание того или иного из многочисленных небольшевистских правительств. На втором этапе (конец 1918–1919 гг.) вопрос признания играл особую роль – от его решения зависела возможность участия представителей России в Версальской мирной конференции, а значит, и в определении конфигурации послевоенного мира. Однако мировой политический истеблишмент, не разделявший лозунга Движения о восстановлении единой и неделимой России, воздерживался от его дипломатического признания, несмотря на усилия небольшевистских дипломатов. На третьем этапе (весна – лето 1920 г.) барон Врангель пошёл на установление отношений с правительствами побеждённых стран. Со своей стороны, дипломаты, не видя перспектив свержения советской власти, не приняли деятельного участия в борьбе севастопольского правительства за его признание. Решение этой проблемы взял на себя глава управления внешних сношений врангелевского правительства П.Б. Струве, которому представители дипломатического корпуса оказывали техническую поддержку. Признание Францией севастопольских властей летом 1920 г. имело ограниченный характер, не предусматривало активной помощи в борьбе с большевиками и вызывало оправданный скепсис в дипломатических кругах.

Историография голода в советских России и Украине 1921–1923 гг. включает большое количество научных трудов, освещающих гуманитарную помощь голодающим крупных организаций, таких как «Американская администрация помощи», Нансеновский комитет и т.д. Вместе с тем практически отсутствуют научные работы, в которых исследовалась бы помощь отдельных государств и национальных комитетов. Цель настоящей статьи состоит в освещении и обобщении основных аспектов деятельности нидерландских благотворительных и общественных организаций на территории советских России и Украинской ССР во время голода 1921–1923 годов на основе документов российских центральных и региональных архивов, а также Национального архива Швеции, данные которого впервые вводятся в научный оборот. В деле помощи голодающим приняли участие представители самых широких слоёв голландского общества.

Собранные автором данные позволяют выделить четыре основных канала поступления голландский гуманитарной помощи, которые различались между собой и географией своей деятельности.

1) Проправительственные и общественные благотворительные организации (Красный Крест Нидерландов, голландское отделение Международного союза помощи детям) оказывали помощь населению в Поволжье, Автономной Крымской ССР и на Украине. Помимо посылки гуманитарных грузов для работы на местах, охваченных бедствием, Красный Крест Нидерландов снарядил собственную экспедицию.

2) Объединения профсоюзов II Интернационала участвовали в финансировании самостоятельной экспедиции «Международной федерации тред-юнионов» в Чувашскую автономную область.

3) Коммунистические профсоюзы и объединения, действовавшие через организацию «Международная рабочая помощь», принимали участие в восстановлении советского народного хозяйства, а также содержании многочисленных детских домов в Советской России.

4) Религиозные общества меннонитов направляли гуманитарную помощь в места расселения своих единоверцев, где по настоянию советского правительства оказывали содействие всем нуждающимся без различия вероисповедания.

Деятельность различных голландских организаций и отдельных граждан в Советской России и Украинской ССР показала готовность населения и политических сил Нидерландов поддерживать тесные контакты и взаимодействие между нашими народами вне зависимости от официальных отношений государств и политических разногласий.

В исследовательской литературе наблюдается серьёзный скепсис относится роли военного сдерживания в противодействии невоенным и непрямым формам давления. Парадокс стабильности-нестабильности предполагает, что возрастание разрушительной мощи вооруженных сил (особенно с появлением ядерного оружия) снижает их полезность для предотвращения ограниченных войн, опосредованных конфликтов или экономических санкций. Растущие опасения относительно рисков иностранного вмешательства во внутреннюю политику в значительной степени опираются на ту же логику – они позиционируют такого рода операции как замену военного противоборства. В настоящей статье делается попытка углубить понимание связи между военно-политическим сдерживанием и иностранным вмешательством во внутренние дела на основе изучения опыта начала Холодной войны с 1948 года по середину 1950-х годов. Проведённый анализ свидетельствует, что опасения относительно советского военного потенциала оказали сдерживающее воздействие на политику США. Соединённые Штаты демонстрировали большую осторожность при проведении подрывных операций против СССР по сравнению с их кампаниями, направленными против более слабых в военном плане государств. Этот исторический опыт показывает, что военно-политическое сдерживание более успешно в ограничении вмешательства, чем других видов давления. В отличие от иных способов принуждения вмешательство порождает экзистенциальную опасность для политических лидеров государства-объекта, провоцируя исключительно жёсткий ответ с их стороны. В этой связи подрывные действия создают значительные риски эскалации, когда они предпринимаются против великой державы. Вмешательство обостряет противостояние даже между государства, которые заранее уверены во враждебности друг друга. Хотя военный потенциал не предоставляет непосредственной защиты от подрывных действий, он существенно демотивирует потенциальных инициаторов вмешательства. Полученные выводы не связаны с конкретными формами вмешательства. Они указывают, что увязывание сдерживания в различных областях соперничества может быть более успешным, чем предполагает парадокс стабильности-нестабильности.

Статья посвящена истории адаптации внешнеполитического курса США к процессу разрядки международной напряжённости, запущенному в конце 1960-х гг. К началу рассматриваемого периода американцы подошли, обладая прочными военными и политическими позициями на Корейском полуострове. Опираясь на них, Вашингтону удалось сдержать попытки КНДР в 1966–1969 гг. гибридными методами дестабилизировать ситуацию на Юге. Новым вызовом для американцев стал процесс постепенного установления межкорейских контактов. На фоне набиравшей обороты разрядки, это привело к постановке вопроса об обновлении части американских внешнеполитических инструментов в регионе, включая контролируемую США Комиссию ООН по объединению и восстановлению Кореи. Ещё одним вызовом для США стало предпринятое северокорейцами «дипломатическое наступление», по итогам которого позиции КНДР в мире существенно укрепились. Вашингтон пытался использовать имевшийся политический вес в целях превращения ежегодных дебатов по корейскому вопросу в Генеральной Ассамблее ООН из формальности в нечто реальное. Вместе с тем, сохраняла свою актуальность задача поиска адекватных способов реагирования на растущую напряженность в районе Северной разграничительной линии, выразившуюся в участившихся в конфликтах. Тем не менее, в 1968–1973 гг. американцам удалось успешно перестроить свою политику на корейском направлении в условиях резкого улучшения международного положения КНДР и урегулирования отношений США и КНР. Американцы сумели с минимальными потерями отказаться от Комиссии ООН по объединению и восстановлению Кореи, а также добиться того, чтобы обсуждение корейского вопроса в Организации Объединённых Наций не оказало деструктивного влияния на внутриполитическую жизнь Юга. В этих условиях межкорейский диалог оставался лишь политической игрой существовавших на полуострове режимов, а сохранение желанного для американцев status quo в этом регионе стало главным результатом примененных дипломатией США манипулятивных техник. Подобные подходы сохраняют актуальность и для современной внешней политики США, легко избавляющейся от исполнивших свою роль международных инструментов в случае прагматической необходимости.

В статье анализируется отношение югославских военных аналитиков к вводу советских войск в Афганистан в 1979–1981 гг. в течение года с начала активных боевых действий. Афганистан не входил в дипломатические, а тем более в военные приоритеты СФРЮ. После переворота в Афганистане, состоявшегося 27 апреля 1978 г., отношения между двумя странами, ранее чисто формальные, стали прохладными, поскольку Кабул начал склоняться от политики неприсоединения к просоветской ориентации. СФРЮ исходила из статуса Афганистана как неприсоединившейся страны и была крайне обеспокоена советским вмешательством во внутренние дела суверенного государства, что проясняет отношение югославской военной науки к действиям СССР в Афганистане в 1979–1981 гг. Югославские аналитики считали, что эта территория превратится в постоянную проблемную зону для СССР. Анализ взглядов аналитиков Югославской народной армии на уроки афганской войны свидетельствует о примате повседневных политических (и даже пропагандистских) соображений над военной наукой. Несмотря на богатый материал для типологических наблюдений, югославские аналитики не увидели новизны в тактике и применении нового оружия в горной местности. Они пренебрегли анализом тактики антипартизанских действий в горной местности; их прогнозы не были оригинальными; они игнорировали наличие воинствующего фундаментализма как фактора ведения боевых действий.

Изучается становление суннитского движения "Пробуждение" (или “Сахва”) в качестве примера того, как различные группы могут мобилизоваться для коллективных действий и распадаться под воздействием внутренних и внешних факторов. Также изучаются мотивы вождей суннитских племён выступить против Аль-Каиды в Ираке (АКИ) и факторы, оказавшие решающее влияние на распад движения "Пробуждение". Пример “Сахва” также позволяет лучше понять, что побудило вождей суннитских племён сначала провинции аль-Анбар, а затем других провинций Ирака выступить против АКИ. Утверждается, что возникновение иракского суннитского «Пробуждения» было связано не столько с чувством идеологического, патриотического или религиозного долга, сколько с потерей экономической власти вождей племён, которые решили мобилизоваться против АКИ. После 2006 года суннитское движение “Сахва” являлось ключевым компонентом стратегии США в борьбе с джихадистскими группами. Рост деятельности “Сахва” привёл к тому, что многие иностранные боевики Исламского государства Ирак (ИГИ) покинули Ирак, и накал межконфессионального конфликта в стране существенно снизился. После официальной передачи контроля над "Сахва”иракскому правительству отношение суннитских племён с официальным Багдадом ухудшалось, так как премьерминистр Аль-Малики проводил систематическую политику маргинализации и ликвидации "Сахва”. На распад "Сахва” сильное воздействие оказали два решения США, которые имели стратегическое значение для Ирака: (а) поддержка Нури аль-Малики после его поражения на парламентских выборах 2010 года, на которых победу одержала светская суннитско-шиитская коалиция; (б) неудачный выбор времени вывода американских войск из Ирака, так как к концу 2011 года иракские силы безопасности все ещё не были готовы обеспечить безопасность страны. В результате в 2012 году многочисленные сторонники движения "Сахва” принимали участие в антиправительственных выступлениях в провинции Анбар и тысячи бойцов движения присоединились к ИГИЛ.

В статье рассматривается эволюция отношения к этническим меньшинствам в политической жизни Турции в период с 2004 по 2019 г. Турция, объединяющая множество этнических групп, на этапе создания национального государства опиралась на политику ассимиляции. В наибольшей степени такая политика наносила удар по курдам, самому многочисленному этническому меньшинству страны. Курс, направленный на ассимиляцию этнических меньшинств, нашёл отражение и в политическом дискурсе того периода. Отношение к этничности и соответствующий политический курс стали меняться только после прихода к власти Партии справедливости и развития. Власти признали курдов отдельным этническим меньшинством, а также имевшие место в прошлом нарушения прав человека. Для выявления логики эволюции отношения к этничности во внутренней политике Турции исследование опирается на дискурс-анализ – анализ официального дискурса в ходе бурных политических изменений от первоначально «антименьшинского» к нынешнему «инклюзивному». Основное внимание уделяется анализу публичных выступлений президента страны Реджепа Тайипа Эрдогана, в том числе в Диярбакыре. Когда государство отказалось от политики, направленной против прав этнических меньшинств, в том числе по отношению к курдам, дискурс президента стал более инклюзивным. Как и в некоторых ранних исследованиях, в статье признаётся ключевая роль государства в качестве определяющей силы, стоящей за изменением политического отношения к этничности. Кроме этого, в статье продемонстрирована акторность организованных групп этнических меньшинств, поскольку их политическая активность в значительной мере способствовали изменению отношения к этничности в Турции.

Обострение климатических изменений ускорило формирование национальных регуляторных подходов в области ESG, развитие нефинансовой отчётности, стимулировало появление новых механизмов зелёного финансирования как за рубежом, так и в России. Российские нефтегазовые компании, в частности «Лукойл», «Роснефть», «Татнефть», демонстрируют усиление экологической и социальной составляющих в своей отчётности, реструктурируют внутреннее управление, совершенствуют корпоративную нормативную документацию в соответствии с принципами устойчивого развития. В силу национальных особенностей регуляторных и рыночных подходов европейские компании более амбициозны в отношении темпов своего энергетического перехода и актуализации климатической повестки на всех операционных уровнях.

В статье представлен сравнительный анализ стратегий зарубежных (Shell, Eni, TotalEnergies) и российских компаний («Лукойл», «Роснефть», «Татнефть») в области устойчивого развития и энергетического перехода. Выбор компаний основан на положительных финансовых показателях и прогрессе компаний в рэнкингах устойчивости АКРА1, «WFF Россия»2, CDP3, TPI4. В качестве выводов определены приоритетные направления корпоративных стратегий, а именно: цифровизация с целью сокращения выбросов; увеличение доли газового бизнеса; развитие ВИЭ; актуализация внутренней структуры; включение в КПЭ руководства климатических показателей; включения ESG-показателей в требования к подрядчикам.

Рецензия на книгу: Sarotte M.E. 2021. Not One Inch: America, Russia, and the Making of Post-Cold War Stalemate. Yale University Press. 550 p.