В статье рассматривается эволюция западных теорий международных отношений в постсоветской России, анализируется картина мира российских исследований, а также их рефлексия относительно эпистемологических оснований российской школы ТМО. В России продолжается плюрализация теоретических подходов, при этом на пути к доминирующей теории либерализм постепенно уступает место реализму. Популярность набирает конструктивизм, а теория постмодернизма остается без последователей. Российские международные исследования структурируются давней дискуссией об идентичности России, особенно о месте "Европы" в России и наоборот. Условные «западники» продолжают спорить с условными «славянофилами». Порой эти споры выливаются в требование поиска самостоятельных национальных теоретических оснований российской школы международных отношений, обостряя тем самым проблему эпистемологического релятивизма. В качестве таких оснований могут быть использованы русская духовная философия, тартуско-московская школа семиотики, русская культурология, постколониальная традиция в отечественной исторической науке.

В статье проводится сравнение российского официального и экспертного внешнеполитических дискурсов на примере осмысления одной из важнейших характеристик глобальной системы - соотношения центров силы и принципов выстраивания отношений между ними. Автор предпринимает попытку выявить действительный и возможный вклад исследователей в отечественный внешнеполитический процесс. Концептуальные документы и программные выступления руководства страны конструируют «полицентричный мир» в качестве самостоятельной аксиологической ценности, лежащей в основе её внешней политики. При этом до конца 2000-х гг. его построение представлялось как желательная, но отдалённая перспектива. С конца десятилетия возрастают ожидания относительно её реализации и, одновременно, начинают проявляться свидетельства более критического отношения к ней. Для большей части российского экспертного сообщества характерно признание прескриптивного значения полицентричной организации системы при одновременном позитивном ожидании его формирования как почти неизбежной перспективы. При этом игнорируются западные теоретические построения, которые ассоциируют с возникновением множества центров силы повышение нестабильности мирового порядка. Статья демонстрирует, что и в политическом руководстве, и в экспертном сообществе под «полицентричным миром» понимается специфическая версия международной системы (исторически относительно редкая), которая может быть обозначена как «концерт». Она предполагает не только наличие паритета силовых потенциалов группы государств, но и отсутствие серьёзных противоречий между ними. Одновременно в российском исследовательском сообществе присутствует и критическая традиция, заостряющая риски децентрализации системы. Между тем в большинстве случаев отечественные авторы выделяют ограниченный набор игроков, способных к проецированию влияния на глобальном уровне (не более трёх-четырёх). В российских исследованиях международной системы сохраняется плюрализм мнений относительно направлений эволюции международного порядка. В то же время за рамками публикуемых работ остаётся ряд фундаментальных вопросов организации международных взаимодействий.

Статья «Проблема мирового порядка в современных западных исследованиях» представляет собой изучение одного из самых обсуждаемых вопросов в науке о международных отношениях - мирового порядка. Дискуссии по вопросу структуры миропорядка ведутся в различных странах, как на государственном уровне, так и в экспертном сообществе. Некоторые исследователи настаивают на том, что после окончания холодной войны, то есть прекращения существования биполярной модели международных отношений, мир стал однополярным, другие утверждают, что рост количества центров силы и необходимость многостороннего подхода в решении глобальных проблем (терроризм, распространение оружия массового поражения, экологические и климатические проблемы) говорят о становлении многополярности. Вместе с тем, следует признать, что в настоящее время отсутствует общепризнанный теоретико-понятийный аппарат, что затрудняет не только исследование мирового порядка, но делает невозможным поиск общих подходов международного сообщества в решении проблем, связанных с глобальным развитием, новыми вызовами и угрозами. Автор данной статьи стремится исследовать и проанализировать различные теоретические направления (неореализма, неолиберализма, интституционализма, неомарксизма и др.) и концепции, чтобы составить целостную картину структуры мировой системы, её основные характеристики и предложить читателям своё видение понятия «мировой порядок». В статье отмечается, что многомерная структура современной системы международных отношений, сложившаяся после окончания холодной войны, настолько сложна, что ни одна из концепций не может претендовать на точную интерпретацию мирового порядка. Современная система отличается от систем прошлых столетий. Характеристики, присущие ей (с одной стороны, возрастающая глобальность процессов в экономике, политике, культуре и т.д., с другой, тяготение к концепции «национального государства», закрытию границ, дезинтеграции), требуют новых подходов к изучению мирового порядка, факторов его становления, а также составляющих его элементов. Мировая система динамично развивается, и ни одна из существовавших ранее концепций миропорядка не в состоянии точно описать процессы, происходящие сегодня в мире.

В статье рассматривается становление и развитие в России конфликтологии как политологической субдисциплины на стыке политологии и исследований международных отношений и международной безопасности. Выделяются этапы становления отечественной конфликтологии, анализируется социальный запрос на конфликтологические исследования, рассматривается влияние зарубежных и международных институтов и исследований, как из стран СНГ, так и из дальнего зарубежья. Рассматривается поворотное значение «нового политического мышления» эпохи Горбачёва для изменения отношения Москвы ко многим международным конфликтам, а также для пересмотра теоретических принципов анализа конфликтов, которые отныне не сводятся к классовым и идеологическим противоречиям. Внедрение более плюралистических понятий «социально-политической модели» и «миропорядка» вместо категории «общественно-экономические формации» позволило по-новому моделировать международные отношения, в том числе выделять конфликты между странами одной социальной системы. Всплеск межэтнических и сепаратистских конфликтов в первой половине 1990-х гг. привёл к становлению «практически ориентированной конфликтологии», отражавшей политические интересы конфликтующих сторон в конфликтах в Карабахе, Грузии/Абхазии, Грузии/ Южной Осетии, Молдове/Приднестровье. На рубеже 1990-х и2000-хгг. в России происходит становление теоретической системной конфликтологии, уже довольно тесно переплетённой с мировой конфликтологической теорией. Далее в статье рассматривается роль в становлении конфликтологии как субдисциплины разных институтов системы Академии наук, ассоциаций политологов и конфликтологов, отечественных и зарубежных фондов и исследовательских центров, включая РСМД, СВОП, Российский Пагуошский комитет, ЦПМИ, Московский центр Карнеги, РИСИ, ИСК РАН и др. Выделяются в качестве отдельного направления исследования конфликтов на постсоветском пространстве со стороны зарубежных институтов и центров (женевского ЮНИДИР, стокгольмского СИПРИ, парижского Института безопасности Европейского союза, британского Королевского института международных отношений). Рассматривается взаимодействие российских и швейцарских учёных на базе женевских институтов GCSP и DCAF. В заключение формулируются проблемные области и теоретические поля российской конфликтологии как политологической субдисциплины. Ключевые слова: конфликт, конфликтология, постсоветские конфликты, СНГ, миротворческие операции, международная безопасность, конфликтологический дискурс. В статье рассматривается становление и развитие в России конфликтологии как политологической субдисциплины на стыке политологии и исследований международных отношений и международной безопасности. Выделяются этапы становления отечественной конфликтологии, анализируется социальный запрос на конфликтологические исследования, рассматривается влияние зарубежных и международных институтов и исследований, как из стран СНГ, так и из дальнего зарубежья. Рассматривается поворотное значение «нового политического мышления» эпохи Горбачёва для изменения отношения Москвы ко многим международным конфликтам, а также для пересмотра теоретических принципов анализа конфликтов, которые отныне не сводятся к классовым и идеологическим противоречиям. Внедрение более плюралистических понятий «социально-политической модели» и «миропорядка» вместо категории «общественно-экономические формации» позволило по-новому моделировать международные отношения, в том числе выделять конфликты между странами одной социальной системы. Всплеск межэтнических и сепаратистских конфликтов в первой половине 1990-х гг. привёл к становлению «практически ориентированной конфликтологии», отражавшей политические интересы конфликтующих сторон в конфликтах в Карабахе, Грузии/Абхазии, Грузии/ Южной Осетии, Молдове/Приднестровье. На рубеже 1990-х и2000-хгг. в России происходит становление теоретической системной конфликтологии, уже довольно тесно переплетённой с мировой конфликтологической теорией. Далее в статье рассматривается роль в становлении конфликтологии как субдисциплины разных институтов системы Академии наук, ассоциаций политологов и конфликтологов, отечественных и зарубежных фондов и исследовательских центров, включая РСМД, СВОП, Российский Пагуошский комитет, ЦПМИ, Московский центр Карнеги, РИСИ, ИСК РАН и др. Выделяются в качестве отдельного направления исследования конфликтов на постсоветском пространстве со стороны зарубежных институтов и центров (женевского ЮНИДИР, стокгольмского СИПРИ, парижского Института безопасности Европейского союза, британского Королевского института международных отношений). Рассматривается взаимодействие российских и швейцарских учёных на базе женевских институтов GCSP и DCAF. В заключение формулируются проблемные области и теоретические поля российской конфликтологии как политологической субдисциплины.

Динамичное развитие международных процессов регионального уровня, различные траектории регионализации в Европе, Азии, Латинской Америке и других частях земного шара сформировали сложную и многомерную картину современност и. Однако в социальных науках в целом и науке о международных отношениях, в частности, сохранялось отчётливое доминированиезападноцентричного подхода. Оно выражалось не только в том, что реалии незападных стран не принимались во внимание исследователями, причём определённый информационно-аналитический разрыв в этом плане сохраняется до сих пор. Так, например, немецкий исследователь Йохан Вюллерс из Немецкого института глобальных и региональных исследований (German Institute of Global and Area Studies, GIGA), проведя в 2014 г. анализ трёх ведущих журналов в области международных отношений (International Organization, World Politics, European Journal of International Relations), отметил наличие серьёзного «географического дисбаланса» в международных исследованиях. Под ним он предлагал понимать ограниченное количество статей, обращающихся к эмпирическому материалу незападных стран. Но даже при таком дисбалансе в ещё большей степени на сохранение западноцентиричности в науке о международных отношениях оказывало влияние отсутствие теорий международных отношений, которые могли бы возникнуть в незападных политических контекстах. Именно этой проблеме была посвящена коллективная монография под редакцией известного британского автора Барри Бузана и американского исследователя индийского происхождения Амитава Ачарии. В её заголовок был вынесен провокационный вопрос о причинах отсутствия незападной теории международных отношений, а появление самой книги спровоцировало оживлённые международные дебаты на эту тему. Российские реалии не нашли отражение в данном исследовании, что даёт основания для размышлений о том, каким образом отечественные научные и учебные работы могут ответить на тот двойственный вызов, который сейчас формируется эмпирическими реалиями международной жизни и мировыми процессами их интеллектуального осмысления. В данном контексте в представленной статье анализируются тенденции развития мирового комплексного регионоведения как исследовательского направления и учебной дисциплины, способного до некоторой степени внести вклад в формирование более корректного понимания международных процессов.

В статье рассматривается, какие ключевые концепции используются в рамках учебных курсов по постсоветскому пространству, соответствуют ли эти концепции официальной российской риторике, представленной во внешнеполитических документах. Основные исследовательские вопросы статьи: как называется тот международно-политический регион, который сформировался после распада Советского Союза? Выделяются ли какие-то субрегионы? Какое внимание уделяется анализу региональных организаций по сравнению с анализом страновой специфики и двусторонних или многосторонних отношений вне региональных институтов? А также насколько тематика и структура российских учебных курсов соответствует западным. В результате исследования удалось выяснить, что структура образовательных курсов и, частично, диссертационных исследований по экономическим и политическим процессам на постсоветском пространстве соответствует тем приоритетам, которые изложены в российских официальных документах: в частности, используется та же терминология для обозначения международно-политического региона (постсоветское пространство) и субрегионов (Центральная Азия, Южный Кавказ); отдаётся приоритет институционализированному сотрудничеству в рамках региональных организаций (прежде всего, СНГ); роль России в регионе, её интересы и участие в региональных процессах, как правило, освещены недостаточно подробно, либо эта тема вообще отсутствует в программе курса. Исследование показало, что на настоящее время опубликовано очень мало учебников и учебных пособий по постсоветскому пространству, хотя курс «Экономические и политические процессы в СНГ» входит в базовую часть профессионального цикла Федерального государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования (ФГОС ВПО) по направлению «Международные отношения». Вместе с тем отметим, что в государственных образовательных стандартах не регламентируется содержание курсов, поэтому вузы могут иметь достаточно разные программы курсов при одинаковом названии учебных дисциплин.

Офер Фридман является бакалавром Еврейского университета и магистром Междисциплинарного центра в Греции, специализируется в вопросах военной истории и безопасности, борьбы с терроризмом и защитил PhD по политическим наукам (научный руководитель профессор Беатрис Хойзером) в университете Рединга, где читает лекции. Был приглашённым научным сотрудником и преподавателем Московского государственного института международных отношений (МГИМО) в 2014 г. Он руководит научно-исследовательским проектом в Кингс Колледже, посвящённом проблеме политизации понятия «гибридная война». В ходе очередного визита в Москву осенью 2016 г. для проведения сравнительного количественного анализа российских научных публикаций по военной тематике редакция «Вестника МГИМО-Университета» договорилась об интервью по вопросу гибридной войны, которое мы публикуем ниже.

В работе рассмотрены эвентуальные социально-политические условия появления партизана. Показано, что данный феномен становится возможным при социально-политической неопределённости в государстве и социальной аномии в обществе, вызываемых поставленной под сомнение легитимностью суверена. В таких условиях падает значимость общественных институтов, правовых норм и рутинных правил, а роль личности и принятия ею самостоятельных решений в каждом конкретном случае возрастает. Увеличивается область этих самостоятельных, нерегламентированных решений. Такие условия характерны для оккупированной территории, особенно в ситуации продолжающейся войны. Кроме того, здесь коренное население, не предпринимая никаких противоправных действий, с точки зрения обоих конфликтующих суверенов, оказывается поражённым в правах. Всё это дает возможность гражданину даже с низким социальным статусом проявить собственную политическую субъектность. Поведение оккупированного населения может следовать трём моделям: ожидания решения конфликта между суверенами и последующего принятия его результатов как должного - абсолютное большинство населения, активная помощь оккупирующему суверену с целью утверждения нового политического порядка - коллаборант, активное противостояние оккупационной власти с целью возврата прежнего политического - партизан.

Преобразования во внутренней и внешней политике государств, произошедшие в Новое время, невозможно свести к простой совокупности изменений в тех или иных сферах жизни стран и народов. Изучая переход от одного к другому типу государственности, мы имеем дело с принципиальной трансформацией всего государственного организма, государства как феномена культуры, с изменением самого представления о том, что такое государство и каковы его цели, задачи и функции. В России данные изменения протекали со своей культурно-исторической спецификой, которая во многом обусловлена религиозностью нашего народа, уходящей корнями в православие. Возникает вопрос, как культурно-историческая и религиозная идентичность русского народа повлияла на ход преобразований в сфере государственного устройства России в Новое время. В фокусе статьи находится внешнеполитический курс российского государства XVII-XVIII вв., строившийся, как доказывает автор, на основе культурно-религиозных ценностей. Автор стремится обосновать мысль о том, что российская государственность, сформировавшаяся после преодоления Смуты и церковного раскола XVII в., сразу явилась примером подлинно имперской государственности, понимаемой как новый центр восточно-христианского мира. В предшествующие века Россия столкнулась с крушением каркаса ойкумены, частью которой она себя позиционировала: Ферраро-Флорентийский собор и крах Византии - две вехи на пути разрушения основы той культурно-религиозной идентичности, которая являлась фундаментом российской государственности как части православного мира. Находясь перед лицом возможной дезинтеграции в культурно-историческом пространстве, Россия сумела воплотить в формах собственной культуры и государственности всю полноту идеи православной христианской ойкумены и возродить идею рухнувшей империи. Это великое и последнее в истории свершение было выражено в усвоении Россией лучших принципов восточно-христианской византийской государственности, сегодня именуемых исследователями «политическим исихазмом» или «синергийным примыкающим слоем».

В статье рассматривается формулирование во Франции в начале XXI в. нового вида дипломатии - научной дипломатии. Исследуются причины этого процесса и его проблемы. С одной стороны, французская внешнеполитическая доктрина предполагает влияние. Однако, в действительности это желаемое влияние на вешний мир сводится к выполнению первоочередной задачи по выживанию в условиях, диктуемых другими странами, и сильного влияния извне. Современные тенденции развития мировой науки как целостного процесса заставляют пересматривать своё отношение к подготовке кадров, к самой науке, её месту и роли в политике и дипломатии. Достижением французского политического класса является осознание основных аспектов происходящего, что выражается в поисках способов приспособления к новой ситуации. Вместе с тем, дипломаты оперируют только теми ресурсами, которые имеются в их распоряжении. Конкурентная борьба с США, Китаем и другими странами за научные кадры и достижения не может быть выиграна только дипломатическими средствами, не подкреплёнными соответствующими правовыми, экономическими и прочими условиями, лучшими, чем у конкурентов. Главой причиной отставания Франции в борьбе за самостоятельную науку, а также экономику и политику, которые всё больше основываются на ней, сегодня является невозможность учёных реализовать свой потенциал на родине.

Создание Федерального агентства научных организаций, Российского научного фонда существенно изменило относительную значимость сложившихся в нашей стране механизмов финансирования науки и потребовало осмысления возможных последствий смены управленческой парадигмы для результативности российской науки. В эпицентре дискуссии оказались вопросы организации и финансирования исследований, обеспечения баланса интересов и ответственности государства, научного сообщества и деловых структур в определении научных приоритетов, диверсификации механизмов поддержки различных видов научной деятельности. В таком контексте особое значение приобретает зарубежный опыт поддержки науки. Япония представляет пример страны, в которой предложен новый подход к поддержке научных исследований. Поэтому представляется интерес нам рассмотреть суть нового механизма финансирования научных исследований в аспекте национальных особенностей научно-технической политики Японии и деятельности конкретных институций, осуществляющих поддержку научных исследований. В основу работы положены принципы системного подхода с использованием общенаучных методов исследования, таких как классификационный и структурный анализ, сочетание логического и функциональных методов выявления причинно-следственных связей. Структура статьи состоит из четырёх разделов. В первом проводится анализ организации и финансирования науки в Японии, рассмотрены последние изменения в научно-технической политике, которые привели к разработке новой схемы финансирования. Второй и третий разделы посвящены традиционным механизмам поддержки научных исследований в Японии, а именно грантовый и программно-целевой. В четвёртом разделе рассмотрен новый механизм поддержки научных исследований. В работе выделены достоинства и недостатки традиционных механизмов поддержки научных исследований в Японии. Проведены параллели между подходами к поддержке научных исследований со стороны Японского общества содействия науке и Японского агентства по науке и технологиям. Сформулированы условия для того, чтобы новый механизм финансирования научных исследований эффективно функционировал. Эти условия включают: достаточность финансирования, мобильность научных кадров, наличие развитой научно-исследовательской инфраструктуры, а также высокую абсорбционную активность частного сектора экономики.

В статье изучаются вопросы организации и финансирования государственной политики Испании в области научно-технических исследований и инновационной деятельности, её институциональные основы и нормативно-правовая база, а также анализируется проблема восприятия испанским обществом научных исследований и труда учёных. Для решения поставленных автором задач были использованы методы работы с текстами, интервьюирования и экспертных оценок. Вначале были рассмотрены законодательные основы научно-технической политики испанского Королевства и теоретическая база её выработки и реализации на практике. Затем автор анализирует институциональные характеристики научной политики в стране, в частности главные органы её координации, финансирования и имплементации, включая их функциональные полномочия. В заключение исследуются отношения испанцев к науке в целом, внедрению новых технологий и использованию источников материального обеспечения научных разработок. В статье делается вывод о том, что в последние 10лет испанскими властями предпринимаются достаточно активные шаги по совершенствованию законодательства в сфере науки в целях обеспечения эффективного внедрения инноваций и повышения общей конкурентоспособности страны на международной арене. Важным выводом также стала констатация тенденции на позитивные сдвиги в общественном восприятии научной деятельности и активизации диалога научного сообщества и общественности.

Европа прилагает значительные усилия по созданию единого пространства, в котором должны быть сформированы не только общие политические институты, общие ценности, но и общее будущее. И в этом процессе именно молодёжь выступает ключевым объектом, на который направлены меры по формированию общеевропейской идентичности. В последние годы в рамках Европейского союза выработаны механизмы молодёжной политики, сформированы специальные институты, занимающиеся её реализацией, сформирована законодательная база. В Европейском союзе в последние годы сложилась полноценная система управления молодёжной политикой, на двухуровнях: наднациональном (общеевропейском) и национальном. К институтам, занимающимся реализацией молодёжной политики на наднациональном уровне, относится Совет Европы и Европейский парламент. За реализацию отдельных молодёжных программ ЕС на национальном уровне отвечают специально созданные для этого Национальные агентства. Анализ документов по молодёжной политике Европейского союза показывает, что молодёжь включается европейскими политиками в число наиболее важных социальных групп населения современной Европы. Кроме этого, молодёжная политика направлена не просто на развитие молодёжи, но имеет и значительную политическую составляющую. Речь идёт о том, что перед Европой на сегодняшний день стоит задача сплочения государств в рамках Европейского союза, в том числе и на идеологическом уровне. В результате значительная часть молодёжной политики связана с вовлечением молодёжи в демократические институты, привлечением молодых людей к системе управления ЕС.

В настоящей работе исследуются мировые рынки стабильных и радиоактивных изотопов. Изотопы нашли разнообразное применение в науке, промышленности, сельском хозяйстве и других отраслях экономики, но особенно - в медицине. Ядерная медицина интенсивно развивается во всём мире благодаря успехам в лечении различных заболеваний с помощью радиоактивных фармацевтических препаратов (РФП). Для изучения мирового рынка РФП в работе были использованы результаты прогноза, выполненного в 2015 г. исследовательской компанией Markets and Markets для европейского, североамериканского, а также глобального рынков. В работе анализируются статистические данные по мировому экспорту и импорту природного урана, обогащённого и обеднённого урана, плутония, тория и некоторых стабильных изотопов немедицинского назначения, представленные компанией Trend economy на 2014 г. Несмотря на наличие созданной в СССР уникальной производственной базы для производства изотопов, на мировом рынке ядерной медицины Россия занимает скромные позиции, за исключением отдельных направлений. Более 80% изотопной продукции, производившейся советскими предприятиями, потреблялось внутри страны, а экспортировались стабильные и радиоактивные изотопы примерно в равных долях. Сейчас в стране внутренний рынок РФП развит очень слабо. Чтобы кардинально изменить сложившуюся ситуацию, необходимо провести реформы, стимулирующие развитие ядерной медицины.

Целью статьи является анализ воздействия текущего кризиса на оценку иностранными инвесторами электросетевых компаний России, а также перспектив привлечения иностранного капитала в отрасль. Сложившаяся в экономике ситуация привела к существенному снижению инвестиционной привлекательности России и обострила специфические для электросетевого комплекса проблемы. Увеличение инфляции, девальвация национальной валюты, сокращение ВВП, снижение потребления электроэнергии, кризис банковской системы являются проявлением кризиса на макроэкономическом уровне и отрицательным образом сказываются на инвестиционном профиле страны. Это влечёт увеличение премии за риск при вложении капитала иностранными инвесторами в российские активы вне зависимости от отраслевой принадлежности. Одновременно обострились и такие проблемы электросетевого комплекса, как недостатки и неопределённость регулирования, в котором происходят постоянные изменения, проблемы неплатежей, ограниченное использование современных технологий. Это не могло не оказать влияния на настроения инвестиционного сообщества. Для повышения оценки инвестиционного профиля страны необходим комплексный подход, который будет определяться общей направленностью экономического развития и положением России на международной арене. Особая роль отводится единой стратегии и синхронизированности действий правительства и ведомств. Что касается факторов, специфических для электросетевого комплекса, то, по мнению экспертов и ключевых участников рынка, основной предпосылкой для качественного улучшения ситуации может стать прозрачная и сбалансированная система долгосрочного тарифообразования. Таким образом, статья рассматривает изменение восприятия иностранными инвесторами перспектив капиталовложений в электросетевой комплекс России, а также возможные последствия для развития сектора.

Рецензия на книгу: О.В. Плотникова, О.Ю. Дубровина «Международные связи регионов государств:характеристика и особенности». М.: Норма; ИНФРА-М, 2016. 192 с. Учебное пособие посвящено международной деятельности субгосударственных акторов международных отношений. Под субгосударственными акторами имеются в виду регионы государств. Авторы издания предлагают наряду с межгосударственными отношениями (первый уровень) и наднациональными организациями (второй уровень) выделить третий уровень международных отношений - международные связи регионов федеративных и унитарных государств. Тема весьма актуальна в силу продолжающейся перестройки архитектуры международных отношений и мировой политики. Помимо прочего, эти процессы приводят к вовлечению в международные отношения всё новых и новых акторов. В результате меняется конфигурация и роль традиционных игроков. Помимо долгосрочных эволюционных процессов, не стоит забывать и о положении России в последние несколько лет. Очевидно, что текущая мирополитическая напряженность вокруг Российской Федерации не может быть полностью устранена старыми методами. В то же время субгосударственные акторы способны гармонично сочетать в своей международной деятельности как приёмы, характерные для традиционных акторов - государств, так и наработки из арсенала нетрадиционных игроков - НКО, НПО и т.п. Позитивных результатов таким образом можно будет достичь быстрее и на межгосударственном уровне.