Статья посвящена деятельности православных священников, несших службу при зарубежных миссиях и посольствах России. Штат священнослужителей был во всех дипломатических представительствах в странах Европы, где имелись православные церкви или устраивались специальные домовые церкви. Священники подчинялись послу или посланнику дипломатического представительства России, получали жалование от российского МИД и были ему подотчётны. Одновременно надзор над священнослужителями осуществлял Святейший Синод. В правление императора Николая I священники назначались и в некоторые страны Востока, с которыми Россия устанавливала дипломатические отношения. Самыми многочисленными штатами священнослужителей располагали миссии в Османской империи и Греции. Устройство церквей и сам обряд церковной службы в этих странах должны были служить примером для местных православных общин, в которых православные службы зачастую проводились не по принятому в русской церкви канону. Особо следует сказать о духовной миссии в Китае, с которым ещё не были установлены дипломатические отношения. На протяжении второй четверти XIX в. эти духовные миссии выполняли функцию дипломатических представительств России в этой стране. Статья основана на документах из Архива внешней политики Российской империи МИД России, которые ещё не были вовлечены в научный оборот. Сама тема присутствия «духовных чинов» при дипломатических миссиях России не разрабатывалась в научной литературе (за исключением некоторых сюжетов, касающихся русского духовенства в Святой Земле). Между тем, обширность имеющихся материалов, свидетельствующих о важной роли посольских священников, позволяет существенно расширить рамки изучения деятельности российских представительств за рубежом.

Предметом исследования является восприятие католической церковью проблем развития политических идеологий, движений и партий в период Первой и Второй мировых воин. Объект исследования – католическая политическая доктрина в период понтификата Бенедикта XV, Пия XI и Пия XII. Отдельное внимание автор уделяет ключевой энциклике – Quadragesimo Anno, изданной на 40-й год после послания Rerum Novarum, а также влиянию, которое церковь оказала на формирование послевоенной политической системы стран Европы. В работе широко использованы такие методы как диалектический, логический, сравнительный, системный, а также ряд других. Основным выводом автора является то, что в период мировых войн Церковь не концентрировала политическое учение только вокруг внешнеполитических вопросов, находясь в поиске политической платформы, способной обеспечить реализацию её принципов в рамках политического процесса. Очевидным образом, ни либерализм в чистом виде, ни тем более коммунизм таковыми являться не могли. Более того, именно в силу возникновения коммунистической угрозы Католическая церковь воспринимала ряд авторитарных режимов в ранние годы их существования как субъекты, которые возможно ориентировать на менее враждебное направление развития. В конечном же счёте Пий XII, выбирая между существующими политическими идеологиями, не сделал ставку ни на одну из них, отдав предпочтение выбору политического режима – демократии.

В настоящей статье проанализирована история развития феномена гражданства в Западной Европе, начиная с Античности и заканчивая Новейшим временем. Для анализа используется метод бинарных оппозиций, являющихся основанием включения индивидов в гражданство или исключения из него. Гражданство Древней Греции носило элитарный характер, резко выделявший граждан из остального населения. Основаниями для включения/исключения были оппозиции «цивилизованные – варвары», «свободные – зависимые», «обладающие земельной собственностью – не обладающие таковой», «совершеннолетние –
несовершеннолетние», в результате чего лишь малая часть населения обладала правами граждан. Тем не менее, в рамках афинской демократии впервые в истории были заложены основные сущностные характеристики понятия «гражданин»: равенство, участие и свобода. Гражданство Древнего Рима, возникнув как статус для ограниченного круга лиц, в ходе завоевания новых территорий включало в себя всё более широкие слои населения. В результате римское гражданство было унифицировано, что привело к формированию правового статуса «подданный Римской империи», для получения которого уже не требовалось наличие собственности и который не подразумевал политического участия. В Средние века, для которых было характерно подданство как тип взаимоотношений между верховной властью и населением, феномен гражданства существовал лишь в городах. После революций Нового времени, достижением которых стало освобождение всех категорий населения и провозглашение равенства, идеи гражданства стали воплощаться в пределах национальных государств. Если на начальном этапе по-прежнему из политического участия исключались все женщины и не обладающие достаточной собственностью мужчины, то к концу Нового времени все мужчины получили полный спектр гражданских прав. В Новейшее время право политического участия получили женщины, и в гражданство окончательно включается всё совершеннолетние коренное население в границах национальных государств. Таким образом, список оппозиций стал включать в себя лишь следующие: «коренные жители страны – иностранцы» и «совершеннолетние – несовершеннолетние». Вместе с этим особое развитие получили социальные права, позволившие гражданам не беспокоиться о своём выживании и безопасности. В настоящее время исследователи отмечают следующие проблемы в развитии феномена гражданства: фактически сохраняющееся неравенство при декларируемом равенстве всех граждан, «гражданство без участия», когда гражданин является пассивным потребителем социальных услуг, предоставляемых государством. Процессы глобализации привели к массовой миграции, и стало очевидным, что гражданство западноевропейской страны – это огромная привилегия. Прибывающее население снова начинает структурироваться в рамках бинарных оппозиций: «свой – чужой», «европеец – неевропеец», «белый – чёрный (темнокожий, жёлтокожий)», «образованный – необразованный», «христианин – мусульманин» и так далее. Вопрос включения/исключения в гражданство западноевропейских стран сегодня является принципиально не решённым. Проведённый анализ феномена гражданства позволил сделать вывод о двух циклах развития феномена гражданства. Первый цикл – Античность, второй цикл – Средние века и Новое время. Для каждого из них характерны такие векторы развития как: освобождение от зависимости (рабской, феодальной); включение всё более широких слоёв населения в гражданство (эволюция феномена от элитарного к массовому); уменьшение и полный отказ от имущественных требований для включения в гражданство; уменьшение активного участия граждан в управлении государством; отчуждение гражданина от государства, формализация отношений между гражданином и государством. Не исключено, что Новейшее время является началом третьего цикла, который будет продолжать своё развитие в соответствии с выше обозначенными векторами. 

Конец августа 1917 г. был отмечен драматическим событием, которое во многом повлияло на будущее Российского государства – предпринятой Ставкой Верховного главнокомандующего попыткой направить в Петроград войска в целях установления военного порядка в столице («Корниловский мятеж»). Выступление Л.Г. Корнилова оказалось неудачным. Его вместе с ближайшими соратниками арестовали и отправили в расположенный неподалеку от Могилёва, где находилась Ставка, небольшой белорусский городок Старый Быхов. Генералов Л.Г. Корнилова, А.И. Деникина, А.С. Лукомского, С.Л. Маркова и других видных деятелей Белого движения в скором времени поместили в превращённое в тюрьму здание женской гимназии. Там они находились примерно полтора месяца, а вскоре после октябрьских событий 1918 г. покинули её, отправившись на Дон. «Корниловскому мятежу» посвящено немало книг и научных статей, однако о пребывании отстранённых от командования военачальников в тюрьме написано крайне мало. Подробнее всех о нём писал, пожалуй, только А.И. Деникин в труде «Очерки русской смуты». Скудность источников о «быховском сидении» Корнилова и его единомышленников можно объяснить тремя причинами. Во-первых, Корнилов и его соратники находились в Быхове в изоляции и не могли общаться со своим недавним окружением. Не имели к ним доступа и журналисты. Во-вторых, срок пребывания Корнилова в Быхове оказался крайне коротким. Наконец, те, кто могли бы оставить интересные воспоминания, например, Л.Г. Корнилов или С.Л. Марков, менее чем через год погибли на фронтах гражданской войны. Решив отчасти восполнить пробел в историографии «быховского сидения», автор статьи побывал в городе Быхове (ныне Могилёвская область Беларуси) и попытался найти свидетельства пребывания в нём участников выступления Л.Г. Корнилова. Он посетил здание бывшей женской гимназии, где ныне разместился быховский лесхоз, сотрудники которого создали небольшую музейную экспозицию. При подготовке статьи использовались беседы с директором исторического музея Быхова, а также с проживавшим в Брюсселе Л.А. Корниловым–Шапроном дю Лорре – внуком прославленного генерала, который рассказал немало интересного о событиях конца августа 1917 г.

Актуальность представленной статьи обусловлена множественностью современных этнических конфликтов в различных регионах мира. C привлечением российских, белорусских и польских научных исследований, а также исторических источников автор анализирует возникновение и развитие межэтнического конфликта вдоль польско-белорусской границы в первой половине ХХ в. Характеризуется влияние ассимиляционной политики польских властей в 1920–1930-х гг. на отношения между белорусами и поляками. Подчёркивается значимость для польско-белорусских отношений исторического мифа польской идентичности, стремления к воссозданию Речи Посполитой с поглощением белорусских, литовских и украинских земель. Отношения между польским и белорусским населением в период после вызванного Второй мировой войной коллапса польского государства в 1939–1941 гг. обострились, а в некоторых аспектах взаимодействия в административной сфере вылились в откровенное противостояние. Эта ситуация была вызвана тем, что для подавляющей части польского населения национальная державность представляла, при всех недостатках её реализации во II Речи Посполитой, значимую ценность. В польское сознание не укладывалось нежелание представителей национальных меньшинств отстаивать прежнюю власть. Советская власть выполняла роль своеобразного буфера, принимая на себя ответственность за негативные проявления новой национальной политики и процессов слома старого государственного устройства. Процессы, происходившие на польско-белорусском пограничье, усугублялись продолжавшимся формированием белорусской идентичности, осознанием белорусами ценности собственного языка и собственной культуры, а также сущностным отличием как от польской, так и от русской традиции при всей исторически обусловленной структурной близости к первой и многовековой общностью со второй. Другим фактором, определявшим этническую ситуацию в регионе, стало исчезновение прежнего гегемона – Российской империи, чьё существование обеспечивало определённую стабильность национального вопроса. СССР, воспринимавшийся частью населения региона как прямой наследник традиций царской России, таким наследником не был, предлагая принципиально новые модели государственной и этнической идентичности.

Дискурс о «границе» и деколонизации в Центральной Азии – это скорее своего рода исследовательский стартап. В предлагаемой статье «граница» представлена как феномен, который формирует и моделирует отношение к собственной истории и культуре народа, к которому человек принадлежит, и соответственно, он же влияет на отношения близких и далёких соседей. Такое циркулярное понимание нормализируется национальным государством, которое не терпит отсутствия идентичности. Соответственно история «национального» выражается через колониальное противопоставление «своих» и тех, кто за «границей». Ориенталистская основа границ в Центральной Азии неочевидна, так как граница не просто скрывает или отрицает свою искусственность, она натурализуется. Это происходит изза её «Вестфальской» основы, которая представляет осударствостроительство естественным процессом. И суверенитет, в который верят все жители республик, не может быть представлен как добровольное применение универсально декларируемого права на самоопределение. Все пять членов центральноазиатского «клуба» образцовым образом «маршируют» и убеждают друг друга и окружающих, что абстрактная универсальная форма международных отношений никоим образом не делает их общий «загар» европоцентристским. Тогда как центральноазиатская причастность к так называемым «национальным» культурам сложно соединяется с его разнообразием языков, традиций, стилей. Это ведёт не к чувству «многонациональности», а скорее к «многолокальности» (или иначе – «много-общинности») внутри Душанбе, Самарканда, Ташкента, Бухары. Большинство таких общин отличаются национальным разнообразием, что естественно. Такой «ритм» продолжает делать регион более открытым друг другу внутри и к миру, преобразовывать его в «поле», расположенное по ту сторону добра и зла, правильного и неправильного, где происходит встреча разнообразия.

В статье рассмотрено влияние изменений, внесённых в Конституцию Киргизской Республики (КР) в 2016 г., на поддержание и упрочение политической стабильности – заявленной цели реформы. В центре внимания автора находятся нововведения в сфере распределения полномочий между главой государства, премьер-министром и законодательной властью, анализ которых проведён в двух аспектах: нормативном и эмпирическом. Основным аналитическим инструментом выступает модель соотношения полномочий президентов и легислатур, разработанная М.С. Шугартом и Дж. М. Кэри. При оценке тех или иных институциональных паттернов учитывается влияние неформальных политических норм и практик. В частности, обращается внимание на такие черты киргизского общества, как этнокультурная разделённость и неопатримониальные политико-культурные ориентации. По результатам анализа сделан вывод, что изменения, касающиеся институциональных параметров взаимодействия президента, главы правительства и парламента, а также повышения партийной ответственности и дисциплины депутатов, могут иметь позитивный эффект с точки зрения поддержания в КР политической стабильности, особенно при повышении уровня институционализации партийной системы.

В статье рассматривается современное состояние отношений России и Запада. Автор анализирует данные отношения с точки зрения долгосрочных тенденций, выявляет причины растущей напряжённости между Россией и Западом. Расширение НАТО автор считает просчётом западных стран, который внес значительный вклад в существующую напряжённость. Признание данного факта означает, что нынешняя стратегия Запада в отношении России нуждается в доработке. Автор считает, что отношения между Россией и Западом должны анализироваться с точки зрения глобальной политической динамики, а не региональной, прежде всего европейской (и связанной с НАТО). Другими словами, огромные перемены происходят на Ближнем Востоке, и это имеет значение для учёных и политиков. Первым крупным сдвигом в глобальном политическом ландшафте можно считать недавнее сближение Сирии и России, которое изменило не только ход гражданской войны в Сирии, но и глобальную борьбу с терроризмом. Второй крупный сдвиг произошёл в Саудовской Аравии, где к власти пришло более умеренное руководство. Автор предлагает дипломатический формат «5+1» для улучшения отношений между Россией и Западом, в который могут войти США, крупные европейские государства и Россия. Однако главная проблема заключается не в формате переговоров, а в их содержании. По мнению автора, Россия могла бы стать посредником между суннитами и шиитами на Ближнем Востоке. Цель переговоров – восстановление государственного управления в Сирии при одновременном сдерживании Ирана в регионе. В свою очередь, Запад может быть более гибким в конфликтах на постсоветском пространстве.

Принципы исламской экономики были сформулированы во второй половине 1940-х гг. учёными из Египта и Британской Индии. В 1970–1980-х гг. в ряде государств (Судане, Иране и Пакистане) были предприняты попытки исламизировать собственные финансовые системы. Однако во всех трёх странах эксперимент оказался неудачным. В дальнейшем в мусульманском мире уже не предпринимались попытки построить финансовую систему на принципах исламской экономики и финансов, однако интерес к применению отдельных институтов исламской экономики не угас. В статье рассматривается опыт реализации принципов исламской экономической доктрины при формировании «государственного» бюджета в террористическом образовании «Исламское государство» (ИГ)1. Автор анализирует вопрос, в чём состоят принципиальные различия между теоретическими построениями исламской экономики и их практической реализацией на территориях, подконтрольных ИГ. Фактически ИГ реализует совершенно иную концепцию исламской экономики и исламских финансов (фундаменталистскую), чем та, к применению которой стремились в целом ряде мусульманских стран (модернистскую). Рассматривая опыт применения исламской экономики в «Исламском государстве», автор статьи развивает свой тезис, высказанный в его ранних публикациях, о том, что не существует единой универсальной исламской экономической доктрины, которая могла бы с некоторыми модификациями применяться в любом обществе и в любой юрисдикции. Более того, различные интерпретации экономических положений шариата могут вступать в серьёзное противоречие друг с другом. На это, в частности, указывает опыт ИГ, где с помощью дозволенных мусульманским правом институтов пытаются легализовать незаконную с точки зрения шариата деятельность. Другой важной особенностью финансовой политики в ИГ является незначительный интерес к современным исламским финансовым институтам: банкам, страховым (такафул) компаниям и др. Автор объясняет это следующим: в своей попытке построить халифат, идеологи ИГ и их последователи следуют традиционалистской схеме, в которой нет места институтам, неизвестным в VII-XIII вв. Для традиционалистов такие институты, как исламские банки и др., сформировавшиеся во второй половине XX столетия, являются зачастую недозволенными нововведениями.

В статье анализируется проблема становления солнечной энергетики на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Арабский мир традиционно крупнейший производитель и поставщик углеводородов на внешний рынок. Он и сам является крупным потребителей энергосырья. Статья фокусирует внимание на том, что переработка больших масс горючего внутри региона уже создаёт серьёзную напряжённость для развития. Безопасное следование по этому пути возможно только при минимизации угроз, концентрирующихся вокруг проблемы потепления климата и защиты от парниковых газов. Перспективы снижения напряжённости связаны с расширением использования возобновляемой энергии, источники которой на Арабском Востоке представлены в достаточной мере, но основная роль на текущем этапе отводится солнечной энергетике, как наиболее эффективной в конкуренции с традиционными видами энергии. Авторы акцентируют факт, что арабский мир ещё не готов к фронтальному её освоению. Препятствием служит разность экономических потенциалов арабских стран и проблемы с мобилизацией внутренних накоплений для промышленного освоения нового вида энергии. Наряду с макроэкономическими факторами действуют и социально-экономические императивы. Ограничители в виде нехватки опыта и недостатка компетенций, сопровождаются ещё более весомыми обстоятельствами – инертностью национального капитала, бюрократическими препонами, некорректным распределением полномочий среди управляющих структур. Кроме того, отсутствие внятной политики цен на конечную электроэнергию, корректно выстроенной тарифной сетки ныне не позволяют реализовывать преимущества солнечной энергии и создавать эффективные стимулы её роста. Проведённое исследование приводит к выводу, что промедление с разработкой адекватной основы функционирования рынка электроэнергии вносит элемент неопределённости во всё предприятие. А намеченная арабскими странами стратегия развития солнечной энергетики на обозримый период может оказаться эффективной только частично.

В статье рассмотрены основные тенденции работы Совета Безопасности ООН по сирийскому сюжету. Отмечается, что на взаимодействии членов СБ в полной мере отразилось современное развитие международных отношений, связанное с её трансформацией в сторону полицентричности. Этот процесс сопряжён с уменьшением возможностей США, стремящихся использовать СБ ООН для проведения собственной узкоконъюнктурной политики, при росте влияния новых центров силы, прежде всего, России и Китая, готовых отстаивать принцип недопустимости использования СБ ООН для вмешательства во внутренние дела государств с целью смены режимов. Для противодействия этой тенденции Вашингтон и его союзники проводили политику давления на Москву, пытаясь заставить её отказаться от проведения независимого курса в отношении Сирии. При этом активно использовался тезис о «парализованности» СБ ООН применительно к конфликту в Сирии из-за позиции России. Одновременно российские инициативы в СБ ООН, направленные на деэскалацию ситуации и запуск межсирийского диалога, отвергались. Тем не менее, последовательная позиция России и Китая заставила Запад постепенно осознать безальтернативность поиска общих знаменателей по сирийскому вопросу, коллективной, партнёрской работы по нахождению путей прекращения конфликта. В итоге стало возможно принятие целого ряда решений СБ ООН, касающихся различных аспектов урегулирования кризиса. Были согласованы основные принципы урегулирования, переговорные форматы для участников конфликта и внешних игроков. Таким образом, именно взаимодействие по Сирии дало шанс СБ ООН стать воплощением и гарантом многополярного мира, площадкой для согласования подходов на равноправной коллективной основе в условиях меняющегося мира.

С 1990-х гг. притязания Европейского союза на роль «глобальной силы» в продвижении прав человека не знают границ. Это привело к повышенной активности ЕС в международных организациях. Тем не менее, эти притязания ЕС не находят практического отражения в Совете по правам человека ООН (СПЧ). В этом межгосударственном органе ЕС действует как скоординированный блок, что встречает противодействие иных региональных и политических коалиций. Оформившаяся система многополярного мира требует отказаться от нормативного подхода в исследованиях ЕС и прав человека. Статья предлагает и использует четыре индикатора для оценки продвижения ЕС прав человека: 1) конкретность упоминаний ООН или глобальной площадки (globalfora) в учредительных документах и нормативных актах ЕС; 2) степень внешней поддержки/противодействия приоритетам ЕС в СПЧ; 3) степень целостности внешнего представительства ЕС в СПЧ; 4) (не)противоречивость ЕС в определении приоритетов и методов их достижения в СПЧ. Многополярная система мира ставит под сомнение притязания ЕС на роль «глобальной силы» в продвижении прав человека. Способности ЕС продвигать свои приоритеты в СПЧ не безграничны, даже несмотря на широкую сеть дипломатических представительств государств-членов и НКО, комплексную систему представительства и координации действий, усиленное разделение полномочий среди государствчленов. «Большие государства» ЕС играют ведущую роль в этих процессах. Внутреннее несогласие ослабляет продвижение прав человека Союзом. Структурный контекст СПЧ ограничивает возможности ЕС в продвижении прав человека. Таким образом, ЕС становится менее заметным и громким в продвижении прав человека и вынужден искать пути выхода из этого положения.

В международном научном сообществе при признании категории глобального города и особой роли в его становлении процесса транснационализации мировой экономики продолжается активный дискурс о наиболее адекватных принципах и методах идентификации феномена. В статье заостряется внимание на необходимости смены приоритетов в оценке глобальности центров, отмечается, что классический подход через массу базирования исключительно домашних ТНК должен дополняться модернистским подходом – масштабом присутствия корпораций других стран. На основе данных официальных сайтов корпораций, представленных в рейтинге Forbes 2000, анализируется размещение зарубежных ТНК в глобальных городах США, доказана, с одной стороны, их нодальность, а с другой – иерархичность в сфере транснационального бизнеса. Выявлена определяющая роль в реализации внешнеэкономического сотрудничества страны на уровне ТНК в целом небольшого числа городов альфа-группы, которым прочие центры существенно уступают. В результате использования специальной методики по характеру локализации иностранных корпораций крупнейшие агломерации страны разведены на пять неравноценных по составу типологических групп: город-гегемон Нью-Йорк, города-лидеры, города-тяжеловесы, города-средневесы и города-аутсайдеры. Оценены основные факторы аттрактивности различных центров для дислокации зарубежных ТНК. Помимо общей геоэкономической мощи города, немаловажное значение получают его функциональная специализация, экономикогеографическое положение и место в системе глобальных отраслевых рынков, наличие исторических корней и традиционных культурных связей и др. Углубленное изучение глобальных городов США, как хабов иностранных компаний представляется чрезвычайно полезным в целях повышения инвестиционной привлекательности российских центров, особенно Москвы и Санкт-Петербурга.

Рецензия на монографию А.Н. Захарова «Международные конкурсные торги в современных мирохозяйственных отношениях»: монография /А.Н. Захаров; Моск. гос. ин-т междунар. отношений (ун-т) М-ва иностр. дел Рос. Федерации, каф. мировой экономики. - М.: МГИМО-Университет, 2017. 379, [1] с.

Рецензия на книгу: «География мирового хозяйства: традиции, современность, перспективы» / Под ред. В.А. Колосова и Н.А. Слуки. Коллективная монография. М.-Смоленск: издательство «Ойкумена», 2016. 400 с.

Рецензируемая книга – это солидная монография, плод труда крупнейших учёныхгеографов, ядро которого составляют сотрудники и выпускники кафедры географии мирового хозяйства Географического факультета МГУ. В монографии раскрыты этапы формирования и достижения отечественной школы географических исследований мирового хозяйства. Оценены современные сдвиги в географии материальной и нематериальной сферах. Рассмотрены изменения места стран и регионов в мировой экономике и политике. Проанализированы международные миграции населения на разных территориальных уровнях. Рецензируемая книга написана на высоком научном уровне, хорошим языком и представляет большой интерес не только для географов, но и для экономистовмеждународников и политологов.