Статья посвящена изучению вопроса о «революционности» европеизации России эпохи Петра I в контексте наиболее значимых отличий социокультурной системы России второй половины XV – начала XVIII вв. от западноевропейских аналогов этого времени. В первой части статьи автор выясняет, какую особенность социокультурной системы России западноевропейцы второй половины XV–XVI вв. считали главным отличием от европейских государственных устройств. Было обнаружено, что таким отличием считалось соединение в руках государя не только высшей политической власти, но и права быть верховным собственником ресурсов страны, что вело к выстраиванию всех общественно-политических отношений по линии «государь-холопы». Именно на этом основании ренессансная западная политическая мысль «не приняла» Московию в «Европу».

Автор, рассматривая различные подходы к описанию Московии второй половины XV–XVII вв., показывает, что существовал как благожелательный подход в описании России в сочинениях Иогана Фабри, Павла Иович, Альберта Кампензе, так и критическое отношение к русскому социально-политическому укладу большинства, писавших о Московии (Матвей Меховский, Сигизмунд Герберштейн и др.). Также рассматривается дискуссия правоведов середины – конца XVI в. на предмет легитимности государственного устройства России, в частности, у Герберштейна, Флетчера и Бодена.

В статье указывается, что названных выше учёных мужей Ренессансной Европы справедливо считать основоположниками концепции патримониальной монархии (вотчинного уклада) в России, которую впоследствии развивал ряд отечественных и зарубежных историков (В. О. Ключевский, П. Н. Милюков, Р. Пайпс, Э. Каррер д’Анкосс и другие.).

Во второй половине статьи анализируется понятие «европеизаця» («вестернизация») России и представлена периодизация данного явления. Автор полагает, что отсчёт поверхностной европеизации, как системы механического регулярного заимствования Россией новшеств модернизирующейся Западной Европы в военной, технической, культурной и других областях можно начинать с рождения единого Московского государства. Петровская европеизация была новым этапом освоения западноевропейского опыта, т. к. сняла государственный и церковный барьер в общении русских людей с западноевропейцами и не только поощряла обучение в западных странах и интерес к западной науке и культуре, но и открыла путь к становлению светского образования и науки в России. Успехи в этих областях стали бесспорными предпосылками для начала процесса модернизации России.

Но несмотря на то, что петровский этап петровская европеизация отличался от прежнего не только количеством заимствований, это не повлияло кардинально на суть политической системы России. Вотчинный уклад в эпоху Петра достиг своего апогея.

В настоящей статье автор обращается к реконструкции и анализу воззрений российских консерваторов на то международное положение, которое занимала Россия при Петре I, а также на те изменения в курсе внешней политики, которые были инициированы императором и получили своё развитие в дальнейшем. Отмечается, что внешнеполитический курс Петра I, его военные победы и успехи на дипломатическом поприще вызывали интерес со стороны консервативных общественно-политических деятелей. Именно консерваторы XIX в.: Н.М. Карамзин, Ф.И. Тютчев, М.П. Погодин, С.С. Татищев, В.И. Ламанский и др. обратились к изучению международного положения России в конце XVII – начале XVIII в., дифференцировали основные черты петровской дипломатии, предприняли попытку сравнить внешнеполитические методы и принципы Петра I и его потомков. Примечательно, что отечественные консерваторы, порой критикуя императора за слом исторической традиции и копирование Запада, за усиление социокультурного раскола в обществе, между тем высоко оценивали внешнеполитический вектор политики императора, объясняя военные победы не только полководческими талантами Петра I, но и национально ориентированным курсом, стремлением защитить коренные геополитические и стратегические интересы России. Личность и внешнеполитическая деятельность Петра I явилась своего рода призмой, сквозь которую консервативные мыслители проанализировали характер внешней политики в эпоху «дворцовых переворотов», Екатерины II, Александра I и Николая I. В то время, как Пётр I «в сношениях с иностранными державами... руководствовался исключительно сознанием наших народных польз и нужд, строго оберегая при этом честь и достоинство государя и государства», наследники императора всё более отказывались от национальных интересов в угоду общеевропейским. Осознание данного факта вызывало беспокойство и отрицательно оценивалось консерваторами на всем протяжении XIX столетия. Исследование эпистолярного наследия российских консерваторов даёт возможность определить основную направленность дискуссий мыслителей и государственных деятелей о Петре I как о дипломате, так и о направлениях внешнеполитического курса, получивших развитие в эпоху его правления.

Многие российские историки полагают, что великой державой Россия стала в результате Полтавской победы 1709 г. или после Ништадтского мира 1721 г. С этим трудно согласиться. При Петре Великом была создана боеспособная регулярная армия, гвардия, офицерский корпус, военно-морской флот с верфями, базами и береговой артиллерией. Произошёл подъём металлургической промышленности и горного дела. Были учреждены училища с качественным военным образованием, светские учебные заведения, Академия наук, Сенат и Синод, основан Петербург. На военные, дипломатические и административные посты выдвигались способные и инициативные личности. Произошло укрепление централизации во всех сферах управления. Основным фактором подъёма государства была военная модернизация. Главным геополитическим свершением Петра стало завоевание полноценного доступа к Балтийскому морю.

Однако ограниченность ресурсов, поражения и неудачи в военной и дипломатической сфере не позволили России подняться до ранга великой державы. Болезненными были катастрофы под Нарвой в 1700 и на р. Прут в 1711 г., когда был утрачен доступ к Азовскому морю, потеряны Азов, Таганрог, азовская эскадра, верфи и судостроение в Воронежском крае. Велик был ущерб от трёх трактатов с османами 1711–1713 гг. Россия лишилась всего Запорожья. Демаркация границ 1714 г. отбросила Россию на сотни километров от Причерноморья. В 1719 г. русская военная сила была выдавлена из Центральной Европы – из Мекленбурга. Сфера влияния России после победоносного Ништадтского мира в 1721 г. утвердилась только в Северной и Восточной Европе: в Речи Посполитой, Шведском и Датско-Норвежском королевстве, частично в Пруссии. Претензий на гегемонию в Европе и притязаний на вступление в круг тогдашних великих держав у царя не было. Великой державой, такой же, как монархия Габсбургов, Франция, Великобритания или евразийско-африканская Османская империя, русское государство в то время не стало ни по экономической (промышленной, финансовой) мощи, ни по накалу экспансионизма, ни по влиянию на двух континентах. Вхождение Российской империи в систему международных отношений в качестве одной из пяти великих держав – Франции, Великобритании, Австрии, Пруссии и России произошло во время Семилетней войны 1756–1763 гг. Очередной подъём к великодержавию состоялся в царствование Екатерины II. Кульминацией влияния России на европейские дела стал Венский конгресс 1814–1815 гг.

В условиях Северной войны (1700–1721) российское правительство прилагало огромные усилия по укреплению антишведской коалиции. В царствование Петра I за рубежом развернулась сеть представителей России: сотрудников дипломатического корпуса (посланники, министры, резиденты, агенты и др.), торговых комиссаров, корреспондентов. Контроль за российскими агентами влияния осуществлял сам Пётр I, его Кабинет и внешнеполитическое ведомство (Посольский приказ, Коллегия иностранных дел). Участвуя в официальных переговорах и неофициальных встречах, в дипломатических и придворных церемониях, взаимно признавая титулы, обмениваясь подарками и организуя различные празднества, петровские дипломаты боролись за символический капитал, который выражался в международном престиже правителя (соответственно, и государства), его титуле, чести, славе и положении в иерархии европейских правителей. Значительное внимание уделялось оперативному информированию западных партнёров о событиях во внешней и внутренней политике России.

В информационной политике большое значение приобрели сообщения, служившие укреплению международного престижа России: о династических, дипломатических и военных успехах, политических реформах и придворных торжествах. В статье рассматривается практика передачи информационных сообщений через российские дипломатические миссии и иностранных дипломатических представителей в России. Эта практика позволила снизить негативный эффект от распространения неофициальных сведений и недостоверных слухов.

Военный конфликт затронул широкие слои общества и продолжился на страницах печатных изданий. Чтобы ограничить распространение сведений, наносящих урон престижу России, российские дипломаты стали активно использовать арсенал средств влияния на печать (газеты, журналы, памфлеты), применявшихся в то время западными дипломатами: различные способы давления и подкупа, пропаганды и цензуры. Успехи российской дипломатии привели к укреплению международного престижа России и способствовали формированию положительного образа страны за рубежом. Полученный опыт российское правительство перенесло во внутреннюю политику. От своих подданных Пётр I также стал требовать борьбы с «предосудительной» информацией «против персоны его величества, или его войск, такожде его государства».

В статье рассматривается корреспонденция ганноверского резидента в России Ф. Х. Вебера за период с января 1718 по весну 1720 гг. Данный эпистолярный комплекс включает более двухсот донесений, написанных на французском языке и отложившихся в коллекции «Французские рукописи» Бодлианской библиотеки Оксфордского университета. Цель данной работы состоит в том, чтобы представить этот источник научной аудитории и провести его предварительный анализ. Не секрет, что хотя формально Вебер был ганноверским резидентом, в практическом отношении он представлял интересы Англии, поскольку ганноверский курфюрст, начиная с 1714 г., являлся одновременно и британским монархом Георгом I. Его дипломатическому секретарю Джону Робесону и адресованы рассматриваемые в настоящей статье письма.

В работе описаны различные аспекты дипломатической деятельности Вебера, включая его методы сборы информации в России и отправки её в Англию, такие как подкуп, использование агентов, шифров, посылку писем «под кувертом» других лиц. Помимо методов дипломатической и разведывательной работы резидента, донесения отражают задачи, которые перед резидентом ставило его правительство: выяснение характера отношений между русским двором и якобитами, а также наблюдение за ходом Аландского конгресса, выявление намерений русского и шведского дворов по заключению сепаратного мира. Предметом изучения выступают, кроме того, подходы Вебера к анализу международной обстановки и политической ситуации внутри России. Хотя на основании собранной информации ганноверец пришёл к выводу, что сепаратный договор между Россией и Швецией невозможен, и убеждал в этом своего корреспондента, английское правительство продолжало видеть опасность в ведущихся на Аланде переговорах. Начиная с мая 1718 года Сент-Джеймсский двор поставил перед Вебером задачу сорвать Аландский конгресс.

Введение в научный оборот и дальнейшее изучение этого эпистолярного комплекса позволит пролить свет на историю внешней политики России на заключительном этапе Северной войны накануне заключения Ништадтского мира.

В статье на основе анализа современной историографии предпринята попытка выявить причины провала системы коллективной безопасности для противодействия германскому ревизионизму в Европе второй половины 1920-х – начала 1930-х гг. В продолжающейся научной дискуссии вокруг данной проблемы складывается тенденция рассматривать попытку создания системы коллективной безопасности как проекцию возникшего после Первой мировой войны нового качества международных отношений, предполагавшего создание единого пространства безопасности, которое бы исключало силовое сдерживание, а опиралось на арбитражную функцию наднациональной инстанции и многосторонний механизм предотвращения агрессии. Тем самым традиционный принцип баланса сил и война как средство международной политики утрачивали бы легитимность. Историки солидарны в том, что опора на Лигу Наций и Локарнские соглашения не позволила дать ответ на вызовы начала 1930-х гг., что убедительно продемонстрировали Эфиопская война и Рейнский кризис. Несостоятельной системе безопасности было предложено два варианта замены: британский проект «умиротворения» и советская идея военно-политического сдерживания путём формирования коалиции. «Умиротворение» в современной историографии анализируется как замысел создания европейской «директории», которая брала бы на себя функции урегулирования международных противоречий. Причины его провала историки видят в неверной оценке целей гитлеровской политики, чему во многом способствовало мышление в духе коллективной безопасности. Острые дискуссии вызывает позиция СССР, однако в последних работах формулируется консенсусное мнение о том, что причиной провала проекта военно-политического союза, направленного на сдерживание Германии, стала неготовность Запада перейти к стратегическому взаимодействию с Москвой и его приверженность принципам «новой дипломатии» в период, когда они уже утратили актуальность.

Ключевая исследовательская задача, решаемая в данной статье, это определение на примере Таджикистана основных методов борьбы за влияние, используемых в настоящее время ведущими международными акторами. При этом Таджикистан рассматривается и как автономный субъект, имеющий существенные внутренние источники развития, и как объект воздействия со стороны более мощных государств, дается анализ характера действий США и их союзников, Китая и России в отношении этой центрально-азиатской республики. США, другие западные страны, КНР, Россия выступают в Таджикистане в качестве инвесторов, торговых партнеров, добиваются влияния в сфере образования, продвигают изучение соответственно английского, китайского и русского языков. При этом инвестиционная активность западных стран имеет тенденцию к сокращению, США сохраняют свое влияние, прежде всего, в финансовой сфере. Западным блоком придается большое значение методам «мягкой силы». США выделяется также разработанной системой привлечения к себе на ПМЖ наиболее активных, молодых, образованных граждан Таджикистана. Китай из всех стран имеет наиболее продуманную и эффективную стратегию инвестиционной деятельности, которая включает в себя выделение инвестиционных кредитов для Таджикистана, создание за счет этих кредитов инфраструктурных объектов силами китайских компаний с использованием китайской рабочей силы (van der Kley 2020). В случае невозможности возвращения кредита КНР в счет его погашения получает в длительное пользование золотодобывающие предприятия. Постепенное установление доминирования Китая в сфере экономики сопровождается усилением присутствия Китая и в других жизненно важных сферах горной республики. Россия является главным торговым партнером Таджикистана, важнейшим фактором в сфере обеспечения безопасности, российская экономика обеспечивает заработками критическое количество трудовых мигрантов из Таджикистана, развивает Россия и взаимодействие в сфере образования. При этом имеет место некоторая инерционность стратегии развития отношений с республикой, важность которой с точки зрения национальных интересов России не вызывает сомнения. В подходах России, Китая и США к Таджикистану имеется принципиальное отличие: деятельность России и Китая ориентирована на сохранение и укрепление стабильности в Таджикистане, США в условиях развернутой ими кампании жесткой конфронтации с Россией готовы оказать содействие в дестабилизации ситуации в Таджикистане, используя в этих целях исламистов.

В статье рассмотрены совпадения и различия в позициях США и Великобритании в ходе голосования на Генеральной Ассамблее ООН по важным для Вашингтона резолюциям в 2001–2019 гг. на основании ежегодных докладов государственного департамента США Конгрессу. Согласованность голосования на ГА ООН позволяет определить уровень поддержки внешнеполитического курса США в рамках наиболее представительного международного форума. Поскольку значительная часть резолюций ГА ООН носит характер рекомендаций, у стран имеется больший простор для манёвра, чем в Совете Безопасности ООН. Вашингтон внимательно следит за голосованием на ГА ООН, особенно по резолюциям, посвящённым палестино-израильскому конфликту. США и Великобритания, связанные наличием особых отношений в военно-политической и дипломатической сферах, активно используют Совет Безопасности ООН для продвижения своих интересов. Сопоставление их позиций при голосовании на ГА ООН актуально, так как оно позволяет объективно оценить внешнеполитическое взаимодействие двух мировых лидеров. В статье рассмотрены четыре группы наиболее важных для Вашингтона резолюций: права человека, урегулирование палестино-израильского конфликта, нераспространение ядерного оружия и вопросы безопасности, санкции и экономическое развитие. В 2001–2019 гг. процент совпадения голосов США и Великобритании по важным для американцев резолюциям был достаточно высок. Однако в период нахождения у власти республиканцев Дж. Буша-мл. и Д. Трампа этот показатель был ниже, чем в период президентства демократа Б. Обамы. Совпадение подходов отмечено по вопросам нераспространения ядерного оружия и прав человека; в то же время по урегулированию палестино-израильского конфликта и развитию имелись расхождения, особенно в случаях противоречий между США и ЕС. Несмотря на наличие особых отношений с США, Великобритания зачастую ориентировалась на группу ЕС на ГА ООН. Несовпадения в ходе голосования усиливались в периоды, когда США были склонны к односторонним действиям на международной арене.

Рецензия на книгу: Чань Ш. Родина диаспоры: современный Китай в эпоху глобальной миграции. Durham: Duke University Press. 2018. 281 с.

Рецензия на книгу: Fred Aja Agwu. 2021. Foreign Policy in the Age of Globalization, Polpulism and Nationalism. A New Geopolitical Landscape. Springer. 485 p. https://doi. org/10.1007/978-981-16-3372-0

Рецензия на книгу: Christofoletti R., Botelho M. L. (ed.) 2021. International Relations and Heritage. Patchwork in Times of Plurality. Springer Nature Switzerland AG. 468 p. DOI: 10.1007/978-3-030-77991-7